Песни служителей Адхартаха: призыв

Ровно в 6:30 утра (и 6 секунд) её вырвал из глубокого сна дребезжащий телефон, на экране которого высветилось имя хозяина. Вставать в такую рань совершенно не хотелось, но телефонный звонок – дело абсолютно исключительное. Обычно мистер Хорни предпочитает электронную почту или текстовые сообщения в мессенджерах. Пожалуй, “предпочитает” не совсем верное слово – скорее, обожает. Витиеватые фразы из разряда “повелеваю”, “сброшу в геенну огненную”, “во благо справедливости и утренней звезды” и “да снизойдет свет нашей правды на род человеческий” – лишь малая толика метафор и грозных эпитетов, которые можно вставить в пространные электронные послания, затем сдобрить их нудными нравоучениями, отсылками к философам прошлого и, наконец, гифками милых до тошноты котят.

“Не письма, а солянка. Конечно, бумага все стерпит. Как, впрочем, и мы, его усердные слуги. Хотя суть каждого письма можно свести к одному: необходимо срочно броситься, чтобы спасти человечество и попутно разобраться с загадкой нового “старого” артефакта”, – Мелани улыбнулась банальному оксюморону и широко зевнула.

Телефон тем временем перестал жужжать, и вместо звонка комнату заполнил мощный рёв: “Мелани, хватит надсмехаться над письмами одинокого немощного старика, возьми трубку. Дело не терпит отлагательств”.

Голос принадлежал точно не старику. Мощи в нём было столько, что невидимая сила заставила женщину немедленно схватить трубку и отрапортовать как заправский вояка: “Доброе утро, монсеньор! Простите, задумалась!” После чего женщина почтительно согнулась в полупоклоне, разметав свои пышные рыжие волосы по кровати.

Если бы в это время случайный прохожий волшебным образом оказался в просторной, озарённой сиреневым светом спальне, многое бы показалось ему странным.

Взгляд притягивало огромное – размером со всю стену – тусклое, покрытое трещинами, раритетное зеркало. Необычным оно было уже само по себе: его массивная оправа из переплетённых серебряных рук, змей, листьев находилась в постоянном движении и погружала в гипнотическое оцепенение. Однако, если бы посторонний глаз отважился и заглянул в него, увиденное поразило и напугало бы до смерти. Изящная в стиле хай-тек спальня с модной мебелью исчезала в отражении мутного зеркала, уступая место другой обстановке.

Вместо книг, разбросанных на стеклянной прикроватной тумбочке, громоздилась стопка пожелтевших манускриптов на обветшалом сундуке. Стильная светодиодная лампа горела в зеркале шестью свечами в оплывшем от воска канделябре. Красная китайская шкатулка улыбалась беззубым черепом, из пустых глазниц которого блестели дамские украшения. Изящный электрический камин в углу отражался в зеркале огромным каменным очагом, легко позволявшим при необходимости поджарить кабана приличных размеров. Сейчас же над тлеющими дровами в нем висел маленький котелок, пыхтящий сквозь дрожащую от жара крышку и выпускающий тонкие струйки зеленоватого дыма. Раскидистая пальма в горшке при внимательном рассмотрении оказывалась побегами сиреневого аконита, а напольный коврик – мохнатой медвежьей шкурой.

Верно, множество странностей мог бы рассмотреть и оттого ужаснуться наш внезапный гость. И даже спустя долгие годы в глубокой старости спроси его: “Что же ты всё-таки видел?” – “Эх, бесовщина какая-то, в зеркале – одна комната, в реальности – другая”.