Кокосовый рай

А я родился в ужасной жаре, только сейчас я понял это. А тогда, будучи еще цветочком, я считал, что расти привязанным к ветке на большой высоте под палящим солнцем, это вовсе не самое лучшее.

Скучно было быть не самим собой!

А вот бы мне отвязаться от матери-пальмы и уйти, укатится куда-нибудь!

Посмотреть, что же там хорошего есть в этом мире!

Внизу по земле, из которой росла моя замечательная мать- пальма ходили двуногие и четвероногие, иногда посматривая на меня.

А я рос под жарким солнцем и матерел, покрываясь твердой коричневой коркой. И вскоре я почувствовал, что внутри меня появляется какая-то жидкость, что двуногие называли молоком.

А мать-пальма заботливо прикрывала нас своими широкими листьями от палящего солнца и от редкого дождя.

А после двуногие стали приходить все чаще и смотреть на меня. Я уже начал беспокоится за себя и своих братьев, растущих рядом.

И каждый раз мое беспокойство было все сильней.

И оказалось не напрасно.

Однажды эти злые двуногие пришли. Забрались ползком на ствол (тогда я впервые увидел на что они способны), и грубо ножом оторвали меня и братьев от родной матери- пальмы. Тогда я первый раз почувствовал боль.

А как страдала мать-пальма, не передать словами.

Она махала нам на прощание своими большими ветками сверху и плакала. Если бы не такая жара, на ее листьях появились бы слезинки.

Плакали и мы с братьями, ее дети, положенные в плетенную корзину, которую двуногие куда- то потащили. Все дальше и дальше.

А после нас грубо кинули в какой-то ящик и чем-то прикрыли сверху. Мы с братьями оказались в полной темноте. А рядом еще такие же, уже долго лежавшие в этом ящике.

Сказать, что мне страшно было? И очень даже! Я сначала вообще подумал, что я умер.

Я не мог понять, зачем они так поступили с нами! Мы же не сделали им ничего плохого!

И что теперь?

Пролежав долгое время бок о бок с другими своими братьями, мы уже смирились со своей незавидной участью. Без солнца, без матери-пальмы теперь будем прозябать в этой темнице до конца своих дней!

Пока однажды сверху не приоткрыли крышку, глянули на нас. А мы уже было оживились, обрадовавшись, что нас выпустят из темного плена.

Но, оказывается, это было лишь началом нашего личного ада.

Вскоре нас начали трясти, куда-то потащили ящик, говорили на непонятном языке. Противные двуногие! Будь у меня руки, выскочил бы из этого ящика, отлупил бы их и укатился бы обратно со своими братьями к матери- пальме!

Но рук у меня не было.

Нас трясли долго. То несли, то везли куда-то.

Неожиданно стало очень холодно. Настолько, что у меня даже мурашки побежали по моей загрубевшей коричневой коже, превратившейся в скорлупу, и волокна на ней встали дыбом.