Мой сводный с Цварга

Айлин

Зимнее солнце проникало через огромные окна, заполняя просторную гостиную мягким светом. Пламя в камине лениво потрескивало, отражаясь на отполированном паркетном полу золотыми бликами. Гости бродили туда-сюда, смех и оживлённые разговоры смешивались в один бесконечный шум. Но я не слышала этого. Мой взгляд скользил по комнате, вот уже целый час не находя Его.

Я стояла у фуршетного стола и нервно кусала губы. В голове билась одна мысль: когда уже можно будет уйти?

— Айлин, дорогая, познакомься, это Рикард. — Отец ободряюще коснулся моего плеча. — Один из лучших выпускников экономического факультета, сейчас управляет собственным инвестиционным фондом.

— Очень приятно.

Я заставила себя растянуть губы и подала ладонь тыльной стороной, как того требовал этикет на этой планете.

— Наслышан о красоте приёмной дочери семьи Рошфор, но всё равно оказался не готов. Вы ослепительны! — Высокий брюнет с обсидиановыми рогами-резонаторами легко коснулся моих пальцев. Не поцеловал, но сделал это так медленно, что по спине пополз холодок.

Я аккуратно вытянула собственную ладонь и спрятала за спину.

— Благодарю.

Несмотря на десять с лишним лет жизни на Цварге, мне всё ещё тяжело давался физический контакт с мужчинами. Касания, открытые взгляды, постоянный невидимый груз ожиданий — всё это выводило из равновесия.

— Дорогая, а это Ханс, архитектор. Недавно закончил работу над проектом нового жилого комплекса в центре столицы. — Отец продолжил представлять меня сыновьям влиятельных семей.

Этот молодой мужчина, в отличие от ранее представленного Рикарда, не спешил с лобызанием конечностей, чему я была в душе очень рада. Ханс, слегка склонив голову к плечу, улыбнулся и внимательно осмотрел меня… с головы до пят. Его взгляд задержался на декольте (кстати, самом скромном из всех присутствующих леди) дольше, чем хотелось бы.

— Очень рад знакомству, Айлин. — А вот голос оказался глубоким и тягучим, как мёд.

Я кивнула, ощущая, как щёки предательски краснеют. Сколько внимания… Наверное, я никогда не привыкну, что на Цварге на десяток мальчиков рождается от силы две-три девочки.

Отец обернулся, явно желая представить ещё кого-то, но я вцепилась в рукав его пиджака и, сделав брови домиком, громко зашептала:

— Па-а-ап, я очень устала. Можно я пойду?

— Но это же твой праздник… твой выпускной. Ты теперь дипломированный декоратор, это целое событие, — растерялся папа. — Разве ты не хочешь ещё здесь побыть? С кем-нибудь познакомиться?

Арно Рошфор был замечательным отцом. Самым лучшим, кого я вообще могла себе вообразить, когда меня забирали с Террасоры[1], но иногда его забота становилась неподъёмным грузом.

— Пап, мне не очень хорошо. Кажется, я съела что-то не то. Подташнивает.

Я дотронулась до открытого участка кожи отца и сосредоточилась на мыслях, как мне некомфортно и как неуместно я себя здесь чувствую. Это огромное количество посторонних мужчин и женщин, взгляды… Небольшой обман, которому научили в специализированной школе для леди.

«Наши мужчины чувствуют эмоции, но не всегда могут правильно их интерпретировать», — говорила преподавательница, и я, к своему стыду, часто этим пользовалась.