Пингвин

Это не просто история любви.

Это история боли.

История потери.

История попытки выжить.

Я не пишу это ради него.

Я пишу это ради себя.

Ради той, кем я была.

Ради той, кем я стала.

Ради той, кем я хочу стать снова.

Они думают я псих?

Я помню этот день так, будто он остановился во времени.

Тебе было 16. Мне было 14.

Было уже холодно. Осенний воздух щекотал кожу, а небо стало темнее – будто готовилось к ночи.

Мы сидели на старой деревянной лавочке возле какого-то дома. Ты был рядом. Смеялся, напевал что-то себе под нос.

А потом ты посмотрел на меня – и спросил: "Хочешь быть со мной?"

Просто так. Без пафоса. Без роз. Без колец.

Только мы.

И твоя песня, которую ты пропел специально для меня:

Это звучало глупо. Но я смеялась.

Потому что впервые за долгое время я чувствовала, что кому-то нужна.

Что я важна.

Что кто-то может выбрать меня – не из жалости, не из случайности, а потому что хочет.

В тот момент мне казалось, что всё будет хорошо.

Что ты – мой свет.

Что теперь мне не нужно бояться одиночества.

Что ты будешь рядом, когда мне станет плохо.

Что ты не отпустишь меня.

Я не знала, что боль придёт позже.

Не сразу.

Не в этот день.

Но она пришла.

Медленно.

Незаметно.

Как туман, который обволакивает город перед дождём.

Но этот день…

Он остаётся.

В моей голове.

В моём сердце.

В моей памяти.

Как самое настоящее "мы".

Если бы я могла вернуть одно мгновение – я бы выбрала это.

Потому что тогда мне было хорошо.

Потому что тогда я верила в нас.

Потому что тогда я ещё не начала терять себя.

Этот день был началом.

Он был как первый аккорд в песне, которая потом стала слишком громкой.

Но я хочу запомнить его именно таким:

с тобой, с нашим "да", с этой простой, но живой строкой:

Мне тоже не нужны были сигареты.

Мне нужно было только это чувство – что я не одна.

Мы были странной парой.

Иногда слишком близкими.

Иногда слишком разными.

Но всегда настоящими.

Я помню, как мы ссорились.

Как могли говорить одно слово за другим, как будто хотели ранить.

А потом плакали.

И снова обнимались.

Потому что злость никогда не была главным чувством между нами.

Она была просто попыткой быть услышанными.

Проявлением страха: "Я боюсь потерять тебя.

Ты говорил, что наша связь была странной.

Что иногда, если я начинала плакать, ты сразу понимал, что со мной что-то не так.

Не нужно было объяснять.

Просто приходил рядом.

Обнимал.

Сидел.

Молчал.

И этого было достаточно.

Помню, как я всегда говорила себе: "Мы взлетим над развалинами, если этот мир вдруг рухнет".

Я помню наши прогулки.

Берту и Лару – как мы ходили с ними гулять.

Как они виляли хвостами, а мы шли рядом – молча или болтали обо всём подряд.

Мне казалось, что это наше "нормально".

Наше "дом".

Помнишь, как мы играли по ночам?

Я слушала твой голос, и мне было тепло.

Это был наш способ быть вместе – даже в самых глупых вещах.