Песчаный фён. Часть первая

12 октября 2158 года, 12:48, Швейцария, Берн, конференц-зал Правительственного собрания Земли и Министерства колоний. Начало заседания Совета.

Представитель сената США Джеймс Виндслоу, высокий светловолосый человек средних лет, сидел за столом в просторном зале, вперив взгляд сине-зеленых глаз в неутешительные отчеты, парившие в воздухе, как по волшебству. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, насколько далеко шагнула наука в последние годы. Особенно это касалось голограмм. Еще меньше десяти лет назад изображение рябило так, что их не использовал никто, кроме инженеров. Сейчас же все изменилось. Диаграммы витали над столом представителя уверенно, не выказывая желания расползтись в разные стороны.

Скоро Джеймсу предстояло выступать по очень важному вопросу, и он не упустил возможности проверить сохранность файла данных. Убедившись, что все в порядке, он закрыл голографический отчет и огляделся. Зал по-прежнему был полупуст. После двух дней нескончаемых заседаний представители собирались очень неохотно, поэтому Совет отставал от графика, и собрания затягивались. Впрочем, был еще один не менее существенный фактор: огромные пробки в центре города, не последней причиной которых стали журналисты. Чтобы не пропустить начало, Джеймсу пришлось идти из гостиницы пешком, но, как оказалось, опаздывал не он, а заседание… «И стоило так торопиться!» – подумал Виндслоу, брезгливо посмотрев на свой пиджак. Тот промок и сидел гармошкой, уже не вызывая благоговения и уважения, которое причитается государству, чьи интересы он представлял в этих стенах. – «Наверное, стоит дойти до прачечной на первом этаже. Может, костюм успеют выгладить к началу заседания?»

Но не успел Джеймс повернуться к двери, как в зал один за другим начали массово прибывать представители и премьер-министры. Первым вошел старый сухой джентльмен с гладко выбритым лицом и аккуратно зачесанными волосами. Завидев Джеймса, он помахал ему рукой и направился к нему. Это был его давний друг Генрих Бинн. И хотя на политической почве они нередко враждовали, но как старые друзья частенько изливали друг другу души за рюмочкой-другой.

– Что с вами стряслось, Джеймс, на вас лица нет? Вы с кем-то поссорились? Боже, во что вы одеты! Неужели вы пошли пешком и попали под этот проклятый дождь?

– Все намного хуже, чем вы думаете, – с мрачной иронией заметил Виндслоу, – мне сегодня выступать… И вряд ли кому-то понравятся мои слова.

– Понимаю ваше волнение, – кивнул премьер-министр, – кажется, я представляю, какое предложение вы собираетесь внести. – Серые глаза старика смотрели сочувственно. – Но могу вас заверить, – понизил он голос, – кабинет министров готов поддержать ваш законопроект.

Представитель вздрогнул.

– Кто-нибудь еще догадывается? – опасливо спросил он.

– Все, в той или иной мере, – произнес Генрих. – Каждый видел информационные сводки министерства колоний. Так что ваше выступление едва ли станет большой новостью для Совета. Иное дело, кто и как отнесется к подобной затее… Вам прекрасно известно, сколько миллиардов пустило на ветер правительство ради проекта.

Джеймс прекрасно знал это и великолепно представлял, сколько компаний обанкротятся и сколько корпораций потеряют львиную долю своего дохода. И как раз это его пугало. Миром правят деньги. Этот не слишком приятный факт представитель хорошо усвоил.