На крыльях праведности

Островом Православия называли небольшой, едва различимый лишь на крупномасштабной карте, остров Талабск, омываемый водами Псковского озера. Сюда, на эту крохотную часть суши, долгие годы корабли и лодки перевозчиков доставляли паломников со всего православного мира. Маршрут никогда не менялся: большая земля – остров – домик протоиерея Николая Гурьянова… Но именно здесь, в келье, собственно и начинался остров Православия, начинался с него, талабского старца отца Николая. Он и являлся этим благодатным островом; островом, незыблемо стоящим средь бушующего житейского моря; островом и одновременно кораблем, идущим самым удобоспасаемым маршрутом к блаженной вечности. “Привяжи твою обремененную ладью к кораблю твоих отцов, – учил некогда преподобный Варсонофий Великий, – и они управят тебя к Иисусу, имеющему власть даровать тебе смирение, силу, разум, венец и веселие”. Блажен, кто это сделал…

Там, на большой земле, кипел водоворот житейских страстей, возникали политические и экономические кризисы, приходили и уходили в небытие парламенты и правительства, а здесь решались одни и те же всегда неизменные вопросы: “Как спастись и наследовать блаженную вечность? Как примириться с Богом и ближними? В чем смысл и какова цель наших болезней, бед и скорбей?” Можно было прожить жизнь и не добиться ответа, не понять самых простых вещей, или приехать сюда, тихо постоять у калиточки и вдруг увидеть просветленный батюшкин лик, испытать радость сопричастия с тайной Царствия Небесного, которая кажется и была сокрыта за маленькой деревянной дверью его скромного домика-кельи…

Дверь открывалась и на крылечко выходил батюшка. Все замолкали и впитывали исходящий от него чистый умиротворяющий свет… Сам дворик – словно иллюстрация к первым главам книги “Бытия”, где бытописатель повествует о Рае: каштаны, кипарисы, множество голубей на их ветвях (вообще, часто ли увидишь голубей на деревьях?), сидящих плотно друг к дружке, как куры на насесте; теснились голуби и на скате крыши над крыльцом, и на земле, тут же воробьи, непременные в деревне куры, а буквально между ними прогуливалась кошка и собачонка. Наверное, это и были мир и благорастворение воздухов, о которых мы просим в молитве… Простые слова, которые мы часто говорим друг другу, в батюшкиных устах приобретали подлинную свою силу. “Помоги вам Господи”, – говорил он, и что-то тут же происходило, менялось в жизни. Верно Господь, приклонив ухо Свое с небес, слышал каждое батюшкино слово и, по молитвам старца, простирал божественную десницу Свою для помощи нуждающимся…

В начале лета 1993 года в моей (автора настоящей книги – прим. И.И.) жизни наметились важные перемены: мне предложили должность ответственного редактора псковского епархиального вестника “Благодатные лучи”. Опыта работы на ниве духовного просвещения у меня не было, поэтому я, хотя и всем сердцем желал участвовать в этом душеполезном деле, испытывал некоторую нерешительность. И тогда мой духовник, рассудив, что без старческого благословения тут никак не обойтись, порекомендовал мне поехать на о. Залита. “Если старец благословит, то и Бог благословит”, – сказал, осеняя крестом на дорогу.

Рано утром следующего дня я уже садился на быстроходное речное судно, название которого странным образом соответствовало времени посадки – “Заря”. Хотя рождающиеся от названия судна ассоциации этим не исчерпывались. Заря, восход солнца, восток… – с этими понятиями у нас, православных, связаны многие упования и надежды. Итак – с верой и надеждой в путь на Талабские острова! День, как помнится, был будний и пассажиров в салоне “Зари” сидело немного. Были среди них и паломники, явно тоже направляющиеся к о. Николаю – человек пять-шесть. Четверых я запомнил хорошо: женщину средних лет с юношей, по-видимому, сыном, и мужчину с окладистой бородой, стянутыми в хвост на затылке волосами и от того похожего внешним обликом на батюшку, со спутницей, быть может матушкой. Православных паломников вообще несложно отличить от прочего люда. И главное тут не внешнее, свойственное облику воцерковленного православного христианина, нет; главное – внутреннее, то состояние духа, в котором пребывает в такие моменты верующий человек. Он горит, светится ожиданием встречи, волнуется, но и радуется; он словно видит пред собой прикрытое пока окошко в мир горний и доселе недоступный; предчувствует, что вот-вот окошко распахнется и небеса преклонятся долу, чтобы коснуться души и сердца. А вдруг там нечисто и не прибрано? Вдруг там холодная пустота? От того и трепет, волнение в груди; но и молитва от того льется легче и искреннее: “Господи, помилуй… Господи, благослови…” Глаза паломника в такой момент смотрят внутрь самое себя, вовне мысль не находит уже ничего важного; и даже небо не привлекает взор. Сейчас путь к небу пролегает через душу и сердце – там место встречи; встречи, для которой проделан дальний путь…