Софочкино Рождество

Из цикла «Деревенькины сказы»

Посвящается бабушке Соне

СОФОЧКИНО РОЖДЕСТВО

В тех краях, до сих пор довольно глухих и по преимуществу сельских, старого паромщика Дед Дедыча все знают. Паспортного имени его никто уже и не помнит, а он и не в обиде. Давным-давно старик на пенсии, и по выслуге лет на речном транспорте у него проезд бесплатный. Сам он страсть как любит поговорить, а потому каждый божий день катается на местных корабликах по широкой реке по делу и без дела, собирая вокруг себя пассажиров и сказки сказывая. Есть у него любимая – про Софочку. История длинная, но не скучная. «Потому как правдивая», – не забывает отметить Дед Дедыч, многозначительно указуя глазами в небесную высь. Местные жители былину эту знают наизусть, однако монолога Дед Дедыча никогда не пропускают, порой подлавливая его на новых подробностях и приукрашиваниях и по-доброму над стариком посмеиваясь. Однако к концу истории слушатели неизменно затихают и призадумываются: у кого-то глаза на мокром месте, кто-то вздыхает, а кто-то грустно улыбается.

Редко когда появляется на кораблике человек приезжий, а когда такое случается, Дед Дедыч к гостю так и липнет. Подойдет, бывало, не стесняясь, вплотную, почти прижмется.

– Церква-то, вона она, – покивает, сам с собой соглашаясь, – Ага.

Ожидая расспросов, потопчется, поморгает, а не дождавшись отклика, у гостя прикурить попросит и опять за свое:

– Церква-то, а?

Так и не получив ответа, тронет пассажира за рукав и укажет на предмет интереса пальцем.

– Я говорю, церква-то Софочкиной зовется. Ага… Знашь, отчего так? Сказать?

Пассажир пожмет неопределенно плечами, а Дед Дедычу только того и надо. Взъерошив реденькую бородку, он громко крякнет и начнет свою тысячу раз сказанную историю. Хочет-не хочет, а прислушивается новичок к рассказу, и вскоре собирается вокруг старого паромщика целая компания. Потревоженный пассажир снисходит наконец и обращает свой взор на высокий пригорок, где над волнующимися под ветром густыми еловыми кущами – будто это и не лес вовсе, а море зеленое – словно маяк, белеет часовенка. Без затей построенная, с золоченым куполом-маковкой, нескоро исчезнет она из виду, потому как венчает высокий холм и видно ее из самого далёкого далека и с реки, и с берега.

Не далее, как прошлой весной, сразу после ледохода, жертвой Дед Дедыча оказался мой старый знакомый, командированный в те края по срочному делу. Немало впечатлившись, он-то и пересказал мне эту историю во всех подробностях, утверждая, что не добавил от себя ничего лишнего. В правдивости пересказа, в свою очередь, смею заверить читателя и я, сознавая при этом, что такие легенды, передаваясь из уст в уста, неминуемо претерпевают изменения. Впрочем, уверена, что суть их остается прежней. А посему доверьтесь рассказчице и послушайте…

Давным-давно на берегу здешней полноводной реки построили люди поселок. Жители в этом поселке, вопреки суровому климату, как на подбор рождались веселыми, здоровыми и к жизни во всех смыслах расположенными. С каждым годом росло село и ширилось. Ни засушливое лето, ни морозная зима, ни весенние паводки – ничто этому помешать не могло. Словно заговоренное, выбиралось село вместе со своими жителями из любой климатической неприятности. И всё в селе было, только школы недоставало. За добрый десяток километров ребятишки в церковно-приходскую школу ходили. К тому же из года в год зимой дороги так заметало, что приходилось детям школу пропускать.