«Как бы там ни было, ты должен сделать свой выбор», – сказал я, и голос мой прозвучал непривычно глухо в этой комнате, где время, казалось, застыло. Камин догорал, последние угли тлели багровыми прожилками, будто остывающие глаза неведомого зверя. Я смотрел на своё отражение в тёмном стекле окна – но это не было отражением. Это был оригинал. Мой истинный облик, обнажённый перед лицом неизбежного.
«И ты пойдёшь на смерть», – проговорил он утвердительно, будто цитировал какую‑то провинциальную пьесу, давно забытую всеми, кроме него. Он сидел напротив, скрестив руки на груди, словно закрываясь от невидимого ветра. Лицо его было слегка бледным, но совершенно спокойным – он овладел своими чувствами, укротил их, как укрощают норовистого коня. Хотя четверть часа назад он метался по комнате, словно загнанный зверь, а его голос дрожал, разбиваясь о стены.
Равно как и я. Мы практически чувствовали всё одномоментно и одинаково – будто два инструмента, настроенные в унисон, отзывались на одну и ту же ноту. Я мог наверняка сказать, что лицо моё было так же бледно, а руки скрещены, словно я силился обнять себя, прогоняя озноб, который пробирал до костей, несмотря на тепло угасающего камина.
За окном злобно завывала вьюга, её вой проникал сквозь толстые стены, наполняя комнату леденящим предчувствием. Трещал фитиль свечи, отбрасывая дрожащие блики на потёртый паркет. По углам комнаты метались тени, сплетаясь в причудливые узоры, будто призраки прошлого, пришедшие напомнить о сделанном выборе. Каждая тень, каждый порыв ветра, каждый треск угля – всё складывалось в немую симфонию прощания.
Я снова взглянул на своё отражение. Оно не отвечало мне взглядом – оно ждало. Ждало решения, которое изменит всё. И в этом молчании, в этом застывшем мгновении между прошлым и будущим, я понял: выбор уже сделан. Оставалось лишь принять его.
– Ты не человек, – проговорил он, и голос его дрогнул, – Ты дьявол, искуситель…
Я медленно поднял взгляд. Пламя свечи дрогнуло, отбросив на стену причудливую тень, похожую на распростёртые крылья.
– В твоём понимании – не человек, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё сжималось от боли. – Но существо из плоти и крови. Я испытываю жажду, боль, радость, печаль и сомнения. Каждое утро просыпаюсь с тяжестью в груди, каждое мгновение ощущаю биение сердца. Я знаю, что такое страх. И любовь. И предательство.
Он усмехнулся – горько, почти беззвучно.
– Любовь? Предательство? Ты говоришь об этом, словно пробовал на вкус, но не знаешь истинной горечи.
