Танцы казначея. Censored version

© Ник Хлорин, 2024

ISBN 978-5-0062-7780-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В целях защиты психики дорогого читателя, сохранения оставшихся нервных клеток автора, соблюдения законодательств ряда цивилизованных стран, а также по гуманным соображениям,

С сожалением сообщаем,

Что нами было принято непростое решение: издать сокращенную версию «Танцев казначея», ликвидировав особо сомнительные сцены.

Без них произведение, безусловно, менее яркое, но все еще восхитительное.

Возможно, когда-нибудь первоначальная версия также станет доступна широкой аудитории, а пока предлагаю вам насладиться тем, что имеем.

Солнце медленно всходило,

Хотя сна не было ни в одном глазу.

Из окна паук с паутиной

Наблюдали, как туча пускает слезу,

Вспоминая, что ночью съедала Луну.

(А точнее – просто откусила какую-то незначительную часть).

Мне слишком хотелось куда-то пропасть,

Просыпаться одной в постели:

Без людей, похмелья и повода.

Вот, прилетели.

Я, поэт большого туманного города

(Лондон, Петербург, Женева, Венеция, Рига),

Сейчас потерян где-то в бывшей Югославии,

Забыв о шикарных отеля вроде итальянского «Бригга»

(С кайфом больного амнезией, не вспоминаю уже о красивых странах),

В неизвестном санатории

Встречаю рассвет, пью чай из-под крана,

Любуюсь на крематории.

(окрестности Юпилучче, Королевство Мэленд, настоящее время)

– Представьте, вы любуетесь цветком, вдыхаете его аромат, у вас перед глазами возникает вся летопись его жизни. Бескрайнее поле, в котором он просыпается ранним утром от мокрых прикосновений капель росы. Солнечные лучи осторожно поглаживают его лепестки. Когда солнце меняет цвет с ослепительно золотого на величественно багряный, а затем устало прячется от посторонних глаз в высокой полевой траве, наш цветок любуется созвездиями, играя с феями, и пытается сохранить расположение таинственных звезд в нечетких лабиринтах своей цветочной памяти. Ночное небо он любит больше всего, ведь в его фиолетовой синеве цветок видит свое отражение. Они так похожи, думает он.

К концу лета цветок становится совсем взрослым. Он немного задремал, любуясь ночным небом, а проснулся уже на пыльном подоконнике, и бескрайнего поля вокруг нет, только за стеклом опавшие листья и люди, которых сдувает ветер… С наступлением темноты цветок посмотрел наверх и от счастья широко-широко распахнул свои лепестки. На него по-прежнему смотрит его любимое небо.

– Прошу прощения, а нельзя ли перейти ближе к делу? – прервал старика хрипловатый, наглый голос принцессы.

– Ну что ж, будь по-Вашему, – рассказчик не изменился в лице, продолжая улыбаться не то хитро, не то добродушно. Я бы тоже так улыбался, если бы передо мной сидела невероятной красоты жрица в полупрозрачном одеянии, – итак, жил в Королевстве Мэленд добрый и справедливый король. И было у него два сына…

Ками, лежа на коленях арфиста (все-таки любить можно красиво и возвышенно, а можно, вызывая у всех окружающих рвотный рефлекс. В случае с Ками неизменно был возможен только второй вариант), громко цокнула языком и страдальчески закатила глаза. Никто не обратил на это внимание. Я заворожено смотрел на совершенную грудь Левиты. Розовый жемчуг сосков то исчезал в руках старого мудреца, то вновь открывался нашему взору. Арфист, полагаю, смотрел туда же. Соню происходящее интересовало мало, она, словно пчелка, почти летала по комнате, легким движением руки подкидывая к бесконечному потолку желтый воздушный шарик.