Двойное управление

Расскажу вам историю из нашей российской глубинки, где время течёт неторопливо, а люди ещё помнят вкус простых радостей и не гонятся за химерами большого счастья.

Жили в одном провинциальном городке дедушка с бабушкой – Семён Семёнович Кукушкин и Марфа Степановна. Сорок семь лет брака, и ни одной настоящей ссоры. Редкость это, господа, в наше время семейных катастроф и скоротечных разводов. Он – всю жизнь слесарем на заводе, золотые руки, душа мастера. Она – нянечкой в детском саду, материнское сердце на всех хватало. Люди корневые, трудовые, без претензий на исключительность судьбы.

На пенсию вышли почти одновременно – он в шестьдесят, она в пятьдесят пять. И началась новая глава их размеренного бытия, тихая, как вечерний чай у самовара.

Семён Семёнович решил исполнить давнишнюю мечту – обзавестись автомобилем. Копил долго, по крохам, откладывая с каждой скромной пенсии, считая копейки, и наконец собрал на подержанную «Волгу» – ГАЗ-24-30, редкую модификацию с двойным управлением. Досталась от бывшего инструктора автошколы, человека серьёзного и аккуратного.

Машина была почтенного возраста – 1978 года выпуска. Кузов местами тронуло время, хром потускнел, но сердце – двигатель – билось ровно и надёжно. ГАЗ-24-30 был машиной особенной – один из немногих официально зарегистрированных случаев установки заводского двойного управления в советском автопроме. В семидесятые-восьмидесятые такие «Волги» выпускались штучно, для автошкол и служб обучения водителей. Инженерное чудо своего времени – два полных комплекта органов управления, рули, педали тормоза, сцепления и газа, всё соединённое хитроумной системой тяг и тросов, всё работающее в унисон.

Правда, предыдущий владелец перед продажей отключил дублирующее управление – решил, видимо, что частному лицу это ни к чему, да и безопасность под вопросом. Механические связи разъединили, педали намертво заблокировали. Остался только правый руль – свободно вращался, плавно и легко, но на поведение машины не влиял никак. Призрак былого функционала, декорация инженерной мысли.

– Что нам, Марфуша, – говорил Семён Семёнович жене, поглаживая потёртый руль, – главное, чтобы ехала исправно. А красота – дело наживное.

Права у него были ещё советские, получал в далёкой молодости, но потом десятилетиями пользовался автобусами да трамваями – не дозволяли средства держать личный транспорт. Теперь же, на закате дней, стал автомобилистом.

Первые поездки были робкие, словно первые шаги ребёнка – в поликлинику, на рынок, к сестре на дачу. Семён Семёнович водил предельно осторожно, с благоговением перед техникой, соблюдая все мыслимые и немыслимые правила. Марфа Степановна восседала рядом и неустанно комментировала дорожную обстановку: «Сёма, осторожнее на повороте! Сёма, фура справа подпирает! Сёма, жёлтый уже моргает!»

Поначалу это раздражало – мужское самолюбие протестовало против опеки. Но постепенно он привык, даже стал понимать: жена печётся не напрасно, возраст даёт о себе знать, реакция уже не та, что в молодые годы.

Однажды Марфа Степановна, разглядывая салон их приобретения, обратила внимание на странность.

– Сёма, а что это за руль тут справа? И педали какие-то неподвижные?

– А, это учебная машина была, – объяснил Семён Семёнович с гордостью знатока. – ГАЗ-24-30, специальная модификация для автошкол. В Советском Союзе таких мало выпускали – официально зарегистрированная заводская установка двойного управления. Раньше у инструктора был полный контроль – и руль, и педали работали синхронно. Если курсант ошибался, можно было мгновенно подстраховать. Но прежний хозяин перед продажей всё отключил, говорит, частнику это не нужно и небезопасно. Теперь только руль остался, крутится свободно, но на машину никак не влияет.