Что мы знаем друг о друге

Издано с разрешения автора и агентов

Hardman and Swainson при содействии The Van Lear Agency LLC

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© James Gould-Bourn, 2020

This edition is published by arrangement with Hardman and Swainson and The Van Lear Agency LLC.

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2021

Дэнни Малули было четыре года, когда он на собственном горьком опыте узнал, что мыло с ароматом лимона на вкус совсем не как лимон, а очень даже как мыло. В двенадцать лет Дэнни, спасая кошку, которую, возможно, и не нужно было спасать, на собственном горьком опыте узнал: нельзя упасть с сикомора красиво и безболезненно. В семнадцать он все на том же горьком опыте узнал: для того чтобы стать отцом, достаточно трехлитровой бутылки дешевого сидра, девушки, не отказавшейся с ним выпить, неуклюжей возни в парке Хакни-Даунс и банального пренебрежения к законам природы. А в двадцать восемь – на горьком, горьком опыте – он узнал: для того чтобы погасить звезды, остановить стрелки часов и заставить землю, содрогнувшись, прекратить свое вращение, достаточно одной незаметной полосы льда на проселочной дороге.

Его разбудил скрежет тормозов, а может, вопль – Дэнни и сам толком не знал. Он сел в кровати и окинул взглядом комнату, пытаясь понять, откуда донесся звук. Потом проснулся разум и объяснил, что это был всего лишь кошмар. Дэнни откинулся на влажную от пота подушку и посмотрел на часы на прикроватном столике: 6:59. Он выключил будильник прежде, чем поменяются цифры, ярко светившиеся в предутреннем сумраке, и нежно погладил пустующую соседнюю подушку. Затем отбросил в сторону тяжелое одеяло, выполз из постели и, даже не посмотрев на свое отражение в зеркале на дверце гардероба, натянул вчерашнюю одежду.

Дверь в спальню Уилла была распахнута; направляясь на кухню, Дэнни закрыл ее. Он поставил чайник, закинул сухой, но еще не заплесневевший хлеб в тостер и включил радио – скорее по привычке, нежели из интереса к происходящему в мире. Под бормотание диктора он разглядывал открыточный вид за окном («открыточный» вовсе не из-за красоты, а из-за размеров рамы). Голубое, как линия «Виктория» на карте лондонского метро, небо и яркое солнце не делали пейзаж веселее. Дэнни не раз приходило в голову, что на свету его дом, пожалуй, выглядел хуже всего: больше можно было разглядеть. Плохое освещение может придать шарм фотографиям в Tinder, а захудалый ресторанчик превратить в милое старомодное заведение – так и свинцовое небо могло хоть немного затушевать угрюмый вид жилища. Глядя на бетонную стену жилого здания напротив, к счастью, закрывавшую другие, еще более бетонные строения, Дэнни в очередной раз пообещал себе переехать – точно так же, как обещал вчера и пообещает завтра.

Он позавтракал за обеденным столом, уставившись на стену. Дэнни так часто смотрел на нее последние четырнадцать месяцев, что под тяжестью его взгляда уже стали сворачиваться обои, но он этого не замечал. Как и темное пятно на ковре в коридоре, где каждый день сбрасывал рабочие ботинки, даже не стряхнув с них грязь; или въевшуюся пелену на окнах, способную дать первое представление о том, чего ждать от катаракты; или труп филодендрона в горшке на подоконнике – некогда здоровое растение теперь напоминало скорее кучу облученных радиацией картофельных очисток. Дэнни и почту не замечал бы, если бы ее не приносили прямо во время завтрака: он всякий раз вздрагивал от стука крышки почтового ящика, после которого на коврик падали письма.