Дом обезьян

Самолет еще только оторвался от земли, а Осгуд, фотограф, уже мирно похрапывал. Его место было в центре ряда между Джоном Тигпеном и женщиной в кофейного цвета чулках и удобных туфлях на низком каблуке. Осгуд кренился в сторону последней. Женщина опустила подлокотник и постепенно сливалась со стеной. Осгуд пребывал в счастливом неведении. Джон глянул в его сторону и почувствовал укол зависти. Их редактор в «Филадельфия инквайер» не любила оплачивать отели и настояла на том, чтобы посещение Лаборатории по изучению языка человекообразных обезьян заняло ровно один день. Поэтому, несмотря на то, что Джон, Кэт и Осгуд все вместе были на новогодней вечеринке, в шесть утра того же дня они уже летели в Канзас-Сити. Джон был бы рад прикорнуть на несколько минут, даже рискуя при этом прижаться к Осгуду, но ему надо было распечатать свои записи, пока детали не ускользнули из памяти.

Колени Джона не умещались в предоставленное пространство, и он развернул их в проход. Кэт сидела у него за спиной, так что о том, чтобы откинуть спинку кресла, нельзя было и мечтать. Он прекрасно представлял себе, в каком она настроении. В ее распоряжении оказался весь ряд – невероятная удача, – однако она только что попросила стюардессу принести двойной джин-тоник. Очевидно, трех свободных кресел недостаточно, чтобы компенсировать перенесенную травму, – вместо ожидаемого знакомства с шестью человекообразными обезьянами Кэт вынуждена была весь день изучать лингвистические тексты. Она, конечно, постаралась заранее справиться с симптомами простуды, а остаточные явления выдать за аллергию, но все напрасно – Исабель Дункан, ученый, которая их встречала, мгновенно все поняла и отослала ее на факультет лингвистики. Кэт пустила в ход свои знаменитые чары, которые придерживала для самых крайних случаев, но Исабель была непреклонна. У бонобо и человека девяносто восемь и семь десятых процента совпадений ДНК, сказала она, то есть они уязвимы для одних и тех же вирусов. И она не может рисковать, тем более что одна из бонобо беременна. К тому же на факультете лингвистики появились очень интересные данные о системе голосовых сигналов у бонобо. В результате больная, разочарованная и расстроенная Кэт провела день в Блэйк-Холле, пытаясь усвоить информацию о динамике формы и движений языка, в то время как Джон и Осгуд гостили у обезьян.

– Вы же все равно были за стеклом, так? – возмущалась Кэт в такси на обратном пути в аэропорт.

Она втиснулась между Осгудом и Джо; и тот и другой смотрели каждый в свое окно, тщетно стараясь избежать контакта с микробами.

– Не понимаю, как я могла чем-нибудь заразить их через стекло. Если бы она попросила, я бы встала в дальнем конце комнаты. Черт, да я бы противогаз надела. – Кэт сделала паузу, чтобы впрыснуть африн в обе ноздри, а потом мощно высморкалась в бумажный платок. – Вы хоть представляете, через что я сегодня прошла? – продолжила она. – Они щебечут на каком-то особом языке. Хватило одного «дискурса», чтобы сразу выбить меня из колеи. Дальше, насколько я помню, были то «пример неклишированного высказывания», то «морально допустимая модальность» и прочая бла-бла-бла.

На «бла-бла-бла» Кэт энергично взмахнула руками, причем в одной она держала бутылочку с африном, в другой – смятый носовой платок.