Искренне я. Письма поддержки для родителей маленьких детей

В первые годы жизни у ребенка формируется базовая привязанность и чувство безопасности. Со мной в то время произошли события, которые определили характер. Когда я родилась, родители были очень молоды, им было по 18–19 лет. Они принадлежали к разным социальным слоям: мама росла в крупном городе в обеспеченной семье, папа – в маленьком городе и очень бедной семье, где даже на еду не всегда хватало. И эта разница во взглядах и привычках со временем стала причиной многих конфликтов.

Во время беременности мама много переживала, потому что не знала, чего ждать от будущего. Боялась, что папа не прокормит семью. Он все время пытался заработать, чтобы жить отдельно, не зависеть от маминой семьи. Мама рассказывала мне, что эти страхи и напряжение держала в себе. Иногда она позволяла себе плакать, но при своей маме, моей бабушке, старалась сдерживать эмоции и копила их внутри. Бабушка у меня авторитарная, властная, ее не слишком интересовало, что тревожит маму по-настоящему. Беременность, к счастью, протекала без осложнений. Тогда никто толком не знал, как настроиться на этот процесс, как именно готовиться, что ждет женщину во время родов, как будет двигаться ребенок. Тогда все рожали строго лежа на спине, разрешено было давить женщине на живот, чтобы «помочь ребеночку выйти».

Моя мама, совсем еще девочка, тоже почти ничего не знала про роды. Ей никто не передал этих важных знаний, потому что у бабушки опыт беременности и родов был травматичный: несколько замерших беременностей, потом сложное вынашивание ребенка, рождение дочери с разными диагнозами, несколько операций в течение ее первых пяти лет. Поэтому у мамы внутри жил страх, которым были окутана беременность и роды. Этот страх и бесконечные тревоги мама получила в наследство от своей мамы.

На последнем месяце беременности мама почувствовала что-то необычное и увидела на белье слизь. Это вышла пробка, предвестник скорой родовой деятельности. Но она не знала, что это, как не знала и то, что слизь во время беременности заполняет цервикальный канал и служит барьером для инфекции. Мама испугалась, не знала, надо ли что-то делать, поэтому приехала в больницу, где услышала: «Всё, вы рожаете!» Но она ничего не ощущала. Никто ей не рассказал, что слизистая пробка отходит за один-два дня до начала родов, но это может произойти и за две-три недели. Ей начинают искусственно ускорять процесс. Зачем? Какие для этого показания? Никто сейчас не сможет найти ответы на эти вопросы.

Срок был всего около 38 недель, анестезию, конечно, никакую не делали. Хрупкая, беззащитная, одна в палате, ей плохо, она зовет на помощь, но никто не приходит. И так длится целую вечность. В какой-то момент заходит врач со словами:

– Чего ты кричишь как резаная? Сейчас мы тебе «сон» поставим.

Так медики называли сильнейшее седативное вещество, которое почти отключает разум, но ощущения при этом сохраняются. Мама вспоминала, что после укола она была в каком-то полубессознательном состоянии: ей виделся коридор, в котором было много дверей, через боль и отчаяние она открывала каждую в полуобмороке-полусне, чтобы выйти из этого кошмара. Не могу вообразить, каким был бы мой путь, если бы мне довелось такое пережить. Когда представляю это, мне жутко и больно.