Рой никогда не спит

© Смирнова Д., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Особая благодарность Майклу Форду

«Здесь живут призраки», – подумал Кар. Нет, не полтергейсты, которым нравится громить пустые комнаты, хлопать дверями и зловеще выть, – здесь поселились духи печали. Позабытая ныне живущими, скорбь влачила свое тихое существование в этом заброшенном месте.

Он посмотрел на часы, которые дал ему Крамб. Два часа ночи.

– Мне это не нравится, – сказал Хмур. Он сидел на ветке десятью футами[1] выше, нахохлившись и распушив перья на груди. – Я старше тебя. Почему никто никогда не слышит гласа жизненного опыта?

– Я слышу, – ответил Кар. – Просто предпочитаю пропускать мимо ушей.

Он старался, чтобы голос звучал уверенно, но во рту пересохло и по телу бегали мурашки – он крался в кустах. Перед ним высился покинутый дом, стены его потрескались и были испещрены граффити. Кар насчитал два целых окна, другие были либо разбиты, либо заколочены. Лужайка перед домом так заросла, что не осталось даже тропинки до двери. Видимо, во время грозы сильный ветер вырвал из земли одно из деревьев неподалеку, ветви проломили часть крыши и теперь росли внутрь дома.

– Дом, милый дом, – пробурчал Визг, нервно прыгая на плече у Кара. Когти юного ворона вонзались мальчику в кожу даже через кожаную куртку.

«Дом?» – подумал Кар. Не похоже. Совсем не похоже.

Он совершенно не помнил этот дом, как бы ни пытался напрягать свою память. Вороны унесли его, когда ему было пять лет, и теперь все здесь казалось незнакомым, если не считать тревоги и ужаса, пришедших из ночных кошмаров.

– Еще не поздно вернуться в церковь, Кар, – сказал Хмур. – Крамб как раз готовит сладкие картофельные оладьи, ммм? И вообще, откуда мы знаем, что это то самое место?

«Я просто знаю», – подумал Кар, ощутив вдруг холодную уверенность.

За спиной послышалось хлопанье крыльев, и третья черная птица, на вид изящная и ухоженная, приземлилась рядом. Она вонзила тонкий клюв в землю и вытащила извивающегося червяка. Скользкая тварь изгибалась и свивалась в кольца, а ворониха запрокинула голову и заглотила добычу.

– Эй, Блик! – крикнул Визг, выпятив грудь.

– На горизонте чисто, – сказала ворониха, и комочки земли посыпались с ее клюва. – Чего вы все тут ждете?

– Ждем, когда этот молодой человек уразумеет, что лучше оставить прошлое в покое, – ответил Хмур.

– Не будь занудой, – сказала Блик, расправляя крылья. Они отливали красным и синим, как масло, пролитое на влажный асфальт. – Я четыре недели потратила на поиски этого дома. Если Кар не пойдет внутрь, то это сделаю я.

– А может, хватит уже говорить обо мне так, будто меня здесь нет? – нахмурился Кар. В кои-то веки вороны прекратили перебранку. С тех пор как Блик присоединилась к ним, такое случалось не часто. Вороны упрямы. Им нравится спорить, а еще больше им нравится, когда последнее слово остается за ними. Всем, за исключением Милки, белого ворона, которого Кар знал с первых лет жизни. За все те годы, что они прожили в гнезде в Блэкстоунском парке, он не сказал и двадцати слов. Хотел бы Кар, чтобы старый ворон по-прежнему был с ними.

Он выпрямился, потянулся и окинул взглядом улицу. Здесь не было ни одного жилого дома – все съехали, когда не стало работы после Темного Лета, тайной войны между Бестиями, которая разразилась восемь лет назад. Сломанный ржавый мопед лежал в сточной канаве, полной опавших листьев, а под деревом в саду на полуистлевших веревках висели кособокие качели.