ГЛАВА 1
– Шеф, за что?!
Я шокировано смотрела на предписание и не могла понять – за что?! Что и озвучила на весь кабинет.
Граф Антон фон Кравиц, глава королевской службы безопасности и мой непосредственный начальник, делал вид, что крайне занят изучением документов и возмутительно спокойно проигнорировал мой вопль, продолжая листать досье и что-то подчеркивая в нем. Вопль, между прочим, шел из самой глубины души и игнорировать его я бы не позволила. В моих профессиональных способностях так давно не сомневались, что я просто не могла прийти в себя!
– Ше-е-еф, – провыла я, потрясая кулаком с зажатой в нем бумагой. Вторым кулаком потрясала для симметрии и привлечения внимания.
– Дарина, в чем дело? – граф отложил самописное перо и с укоризной воззрился на меня, любимую.
– В этом! – я развернула предписание и шлепнула его поверх всех бумаг, припечатав раскрытой ладонью.
– Дарина, я понимаю, ты только что вернулась из Затонии и хотела бы отдохнуть, но…
– Не в этом дело, – я непочтительно прервала начальство и порывисто вздохнула, приводя в порядок мысли и подбирая аргументы. – Шеф, вы меня знаете – я много чего могу сделать, многим пренебречь, и вообще падшая и непорядочная женщина, раз работаю на вас.
Брови графа совершили мастерский кульбит на лбу и сошлись в одну суровую монобровь, выражая негодование и возмущение. Обожаю брови своего шефа! Они словно своей собственной жизнью живут, выдавая его покруче всего остального. Подчиненным достаточно посмотреть на верхнюю часть лица начальника, и все сразу ясно.
– Но на это даже я пойти не могу!
Мне даже трагизма добавлять в голос не пришлось – он как-то сам возник, как и ужас.
– Если хотите избавиться от меня, то просто отправьте в отставку, я – клянусь! – уеду и буду жить так тихо, что даже мышка по сравнению со мной покажется гигантом топота и шебуршания! Но не так!
Шеф вздохнул и потер висок. Я с надеждой воззрилась на начальство. Кажется, мне удалось-таки донести свою мысль. Шеф вздохнул, откашлялся, вновь потер висок – словом, проделал все те манипуляции, что совершаются в нежелании давать четкий и ясный ответ. Но потом сдался.
– Дарина, пока тебя не было, произошло много… Много всего. И присядь ты, наконец!
Цапнув с начальственного стола предписание, я с готовностью плюхнулась в кресло для посетителей и уставилась на шефа.
Тот тоскливо покосился за окно (да-да, я знаю, весна, птички поют, небо голубеет, а мы тут в кабинете сидим, вместо того, чтобы на охоту поехать), на потолок (лепнина с прошлого посещения не изменилась) и перевел взгляд поверх моей головы. Прямо за спиной (на расстоянии десяти шагов) располагалась дверь в приемную. Но начальственное внимание было обращено не на нее, а на стенку выше. Я с трудом удержалась от того, чтобы обернуться (следилку или глушилку новую повесили, что ли?), продолжая верноподданически буравить взглядом шефа. И тут он заговорил.
– Помолвка между её величеством и герцогом Войтским так и не была заключена. Три года обсуждений…
Вообще-то, почти шесть лет, но прерывать начальника ради такой малости я не стала. Но ошибку (намеренную или нет?) запомнила.
– …завершились кхм… Крупной размолвкой между её величеством и герцогом Войтским.
Ой-ой-ой, это он зряяя… У нашей королевы не только память отличная, но и специальная записная книжечка с золотым обрезом, на странички которой лучше не попадать. Золото в данном случае олицетворяет не монаршую милость, а эквивалент пословицы «Молчание – золото». То есть все записанные там вскорости замолкают. Некоторые – навеки.
