Василий

Когда я сажусь писать здесь, в доме с зелёной комнатой, под задымлённым небом небольшого промышленного городка, я вижу, что моё участие в этих приключениях было чисто случайным. На моём месте мог оказаться кто угодно. Я впутался в эту историю как раз тогда, когда меньше всего думал о чём-то подобном. Я приехал в Черноречье, считая его самым тихим и спокойным местом на свете. Лес, река, несколько промзон, рабочие кварталы.

«Здесь уж точно, – убеждал я себя, – я найду возможность работать и покой».

А в результате получилась вот эта история. Вот так судьба крушит все наши планы. Пожалуй, стоит упомянуть, что ещё совсем недавно дела мои были плохи: сердце разбито, вера в человечество и в самого себя основательно подорвана. Теперь же, обретя некое равновесие, я даже с лёгкой усмешкой вспоминаю случившееся, перелистываю страницы дневника и делюсь ими с тобой, мой читатель.

Признаю, я и сам был виновником своих бед. В ту пору я был молод, самонадеян и, среди прочих грехов юности, страдал не только безмерной уверенностью в своих коммерческих талантах, но, увы, и слепой верой в безоговорочный успех у женщин. Молод я и теперь, однако после пережитого стал гораздо серьёзнее, хоть вряд ли это научило меня благоразумию. Броситься в омут с головой я готов хоть сейчас.

Оставшись без дохода и в крайне подавленном состоянии, я на последние двадцать с чем-то тысяч сумел снять комнату на четыре месяца, в которой и обитаю по сей день. Разместив свои скудные пожитки и кое-какую мебель на 8 квадратных метрах, я оказался нос к носу с суровым фактом: готовить мне придётся самому. В моём распоряжении были две кружки, столовая ложка, сковорода, нож и чайник – вот и вся доступная на тот момент мне кухонная утварь. Кроме того, я запасся небольшим количеством продуктов и бутылкой вина, на случай грядущих побед, если таковые случатся. Моя стряпня привела бы мою маму в ужас, но уверяю, что готовил я вовсе недурно, а кулинарные эксперименты, проводимые из желания улучшить этот навык, пошли на пользу.

Два месяца мне не удавалось найти работу по специальности, и я смирился с неизбежным, устроился на завод. Это те самые восемь часов в сутки, которые я трачу на обеспечение своих потребностей: еду, крышу над головой и мелкие радости. Всё остальное время я решил посвятить развитию творческих наклонностей: рисованию и музыке, а с последней, надо сказать, отношения у меня сложились весьма натянутые.

Выбор Черноречья в качестве убежища себя оправдал. Дом на окраине города, тихий двор, близость леса и реки – всё радовало. Город вырос в середине прошлого века вокруг заводов, растянувшись вдоль железнодорожной ветки на три станции. Подъездные пути, корпуса цехов, трубы и унылые коробки жилых домов составляют его пейзаж. И всё же, если отойти от окраины минут на пять, то можно было забыть о тусклых бетонных видах и погрузиться в созерцание зелени лесных массивов, хоть лесные пикники и служили здесь популярным отдыхом, о чём красноречиво свидетельствовали кучи мусора на никогда не зараставших травой кострищах.

Окно моей комнаты выходит на тихую улицу. Именно из него я впервые и увидел своего будущего приятеля по странным приключениям, Василия Вдовина. Мы ещё не были знакомы, но его внешность сразу привлекла моё внимание. А странная манера выворачивать ноги при ходьбе и вовсе заставила отложить начатый рисунок и сделать с него набросок. Сложен он был диковинно: длинные руки и ноги, тощее тело в мешковатой одежде, порывистость в движениях. Лица разглядеть как следует не удалось, но я уверен, что даже после мимолётного наблюдения ни за что не спутал бы его ни с кем другим при случайной встрече. Незнакомец скрылся из виду, я отложил набросок и вернулся к прежней работе. В ту пору я коллекционировал типажи, подмечал жесты и движения людей, делал зарисовки – так я упражнялся, пытаясь осмыслить и лучше усвоить теоретические уроки рисования, коих пересмотрел великое множество.