Музыка в темноте

«Он считал, что на пути к лучшей в мире женщине – той, что встречается в жизни лишь раз, – непременно стоит смерть. Это она зовет и притягивает друг к другу ничего не подозревающих влюбленных».

Юкио Мисима «Моряк, которого разлюбило море»

Мужчина сидел на ледяном полу, лихорадочно пытаясь вспомнить, какой сегодня день недели, куда делись привычные предметы, когда-то окружавшие его. Он почти весь был в тени, лишь узкая полоска пыльного розового света, настойчиво протискиваясь между плотными шторами, рассекала его плечо, пытаясь напомнить ему, что там, по ту сторону жизни, сейчас – день. В комнате было сыро и пусто: эпицентр хаоса, черная воронка, поглощающая постепенно мир. Выгляни он в окно, то лишь смутно бы различил старые ивовые деревья, по памяти угадывая их уродливые силуэты, похожие на гигантских злобных горбунов. Мужчина изредка посмеивался, словно вспоминал какой-то старый анекдот, а потом замолкал и снова погружался в трясину вязкого, разрушительного молчания. И кто знает, что творилось у него в голове в эти минуты; какое кораблекрушение терпел флот благородных идей, или, может, сердце, подобно падающему самолету, летело вниз со страшной высоты, чтобы встретить свою гибель и оставить после себя лишь крохотный черный ящичек, который люди побоятся открыть.

– Я же сказал тебе, уходи, – мужчина резко вскочил на ноги и принялся ходить туда-сюда по комнате. Полы неприятно скрипели под его грязными ботинками с развязанными шнурками. Но он не замечал ни этот омерзительный скрип, ни шнурки, и даже тот факт, что он потерял правую набойку и его каблук пронзительно цокал по половицам, его нисколько не волновал. Напротив, он вытолкал реальность взашей и закрыл дверь на замок, чтобы она не вошла без спросу, намеренно отключил телефон, ведь ни дай Бог втянут в мирскую суету.

– Ну, чего ты хочешь? Чтобы я еще раз сказал, что я люблю тебя? На прошлой неделе тебе не было до этого никакого дела, – он яростно размахивал руками, постоянно поворачиваясь к входной двери. Вот уже полчаса там стояла худая бледная женщина в белом платье. Платье было грязное, а подол порван. Она переминалась с ноги на ногу: ее босые ступни посинели от холода.

– Ты даже не позволил мне обуться напоследок. Я мерзну, – сказала она тихо, еле шевеля дрожащими губами. – Дай хотя бы шарф, я укрою плечи.

– Уходи, уходи! Я не желаю тебя больше слышать, – мужчина заткнул уши руками и зажмурил глаза. – Тебя здесь быть не должно. Все кончено. Я сделал то, что от меня требуется, и мне скоро тоже пора уходить.

– Единственное, о чем я жалею, так это о том конверте, который я послала тебе. Лучше бы ты тогда умер, – женщина беззвучно пошла на кухню, становясь прозрачной и сливаясь с темно-синими тенями дома, принимая форму ушедших в небытие желаний. Слава Богу, она замолчала, и с ее полуприсутствием можно было ненадолго смириться.

– И действительно, лучше бы я тогда умер, – он лег на пол и раскинул в стороны руки, готовый то ли быть распятым, то ли принять благословение свыше.