Дежавю: Ошибка реальности

Глава I. О пользе горизонтального положения в эпоху упадка.

Я вообще не люблю вставать. Раньше не любил вставать рано. Потом – поздно. Теперь я мудр: лучше не вставать вовсе. Мир как-нибудь справится без меня.

В тот майский день, когда реальность ещё держалась на вере в светлое будущее, а телевизор служил окном в мир, а не порталом в ад, в городе V зазвонил телефон. Он трезвонил настойчиво, нагло выдёргивая меня из сладостной неги сна.

Или это казалось так после бессонной ночи?

– Сейчас… Аллё… – нащупал я пульт от телека, как археолог древний артефакт. Была, знаете ли, такая традиция – впитывать ужас вместо завтрака.

Экран мигнул, словно подмигивая. Вместо стандартной порции новостей, рекламы и адреналина – на экране появился он.

Брюнет в чёрном костюме. Пристальный взгляд. Смотрит не в камеру – а сквозь неё.

В меня.

– Алекс, – голос звучал недовольно, будто его владельца заставили ждать у чёрта на куличках. – Ты опять не берёшь трубку. Тебя предупреждали. Предупреждали же. Животное.

Животное – это только первая фаза.

Он наклонился к экрану, будто собирался вылезти наружу.

– Подними трубку.

Изображение дёрнулось, поплыло. Я тупо уставился на пульт в руке.

– Беру, – пообещал брюнету и наконец взял трубку.

– Аллё? – спросил тишину.

– Встречаемся в четыре, – ответили с той стороны.

Телефон, мерзавец, всегда знает, как испортить утро.

– Сам – животное… – пробормотал я, с трудом разжимая веки. – Наши люди в это время спят, а пробуждаются лишь после заката.

В дни минувшие, когда буйные обитали в палатах, а не в парламентах, и мир ещё не вошёл в штопор, из ящика лились ядерный пепел и стабильность. В такие моменты я начинал сомневаться, что жизнь прекрасна и удивительна.

Я застрял, как сорванный лист в паутине мироздания, и пялился в стену. Там не было ничего. И это успокаивало.

На экране, тем временем, мельтешил костюм. В нём – брюнет.

Не тот.

Другой.

Он излучал столько харизмы, что мог бы заряжать от неё телефоны. Его лицо внушало доверие, как вывеска Сбербанка, а глаза обещали бессмертие – ну, хотя бы на следующие сто лет. Он возрождал веру в светлое будущее, лил бальзам на израненные инфляцией сердца и исцелял души на расстоянии. С такими талантами – да в Думу, но кто ж его пустит? Приходилось собирать пятаки с другого дерева, на котором растут рейтинги.

– Всем известно, что прошлого уже нет, а будущее ещё не наступило, – ванговал он. – Но память на уровне клеток, – ведущий глубокомысленно поднял палец, словно хотел проткнуть небо. На миг его голос стал чужим, будто память говорила сама, без посредников. – Убеждает – что ни днём единым…

Тут он загрустил на полуслове – задор исчез, и дар убеждения испарился. Харизма иссякла, он завис на миг, а после – и пропал вовсе.

Трудно вещать, когда тебя вырубили. Коуч без микрофона – как шаман без бубна.

Даже Патриарх, если его обесточить на словах «Братья мои», становится просто бородатым дядей в странной шапке.

А истории про клеточную память – оставим публике легкомысленной, способной верить британским учёным на слово, а не лбам своим, многоопытным, оставившим следы не на одной бетонной стене.

Увольте.

В такой юношеской уверенности счастливо пребывал и наш герой.

Пока…

Глава II. День 404.

В один из тех майских дней, когда жители северного королевства ликуют, словно им списали долги, по шумным улицам города V торопился молодой человек. Звали его Алекс, и он спешил, как участник забега с призом в миллион.