Эпос трикстеров – 1, или Подлинная история хартлендских богов

* * *

– Олысь появился как всегда неожиданно и совершенно бесшумно прямо из стены полуземлянки…

– Кто? – Юрка с удивлением вытаращил глаза на рассказчика.

– Олысь, – повторил дядя Коля с таким видом, будто только самый последний неуч может не знать, кто это такой.

Но неучей за дощатым столом под старой яблоней оказалось довольно много. Сидевшие на лавке напротив рассказчика юркины дружки – Серёга с Ванькой тут же хором выдали:

– Кто-кто?

– Да вы чего? – удивился дядя Коля. – Про олысей никогда не слышали?

– Не… – дружно замотали головами пацаны. – Не слышали…

– Дим, – обратился дядя Коля к Юркиному отцу, восседавшему на старом венском стуле с торца стола. – И ты никогда про олысей не слышал?

– Не… – ответил тот, прихлёбывая из жестяной кружки горячий душистый чай. – Не слышал. Ты, Николай Денисович, давай уж по-быстрому объясни нам неразумным, что за зверь такой этот олысь. И дальше продолжай. Ты мне уже лет пять эту историю обещаешь рассказать, а всё никак не сподобишься. Опасаюсь я, что как начнёшь про всяких олысей байки травить, так и сейчас не расскажешь…

Николай Денисович Власов, именно так звали рассказчика. Собравшиеся здесь знали его, как ветерана Великой Отечественной войны, бившегося с фашистами под Сталинградом и Курском, бравшим Ригу и Кёнигсберг. После демобилизации он немного поработал на заводе токарем, потом был каким-то начальником по снабжению, потом занялся торговлей… Ну, как занялся? Назначили директором на торговую базу. А там он дорос до начальника районного торга. Дело у него спорилось. Начальство хоть и морщилось от отсутствия чинопочитания, но ценило. Говорят, Власов ворочал миллионами и без взяток, наверное, не обходилось. Но сам он всегда жил скромно. Особенно после того, как в середине 60-х у него жена умерла. А, выйдя на пенсию, купил в деревне дом, по соседству с юркиной бабушкой. Через год на месте развалюшки стояла новая изба, построенная его собственными руками. За ней курятник с курами, «крольчатник» с кроликами, хлев с овцами и козами. Плюс в отдельном хлеву жили четыре свинки на откорм. Большое хозяйство.

Крепкий мужик Николай Денисович. И когда только за всем этим приглядывать успевает? Но последнее время стал жаловаться на здоровье. Мол, радикулит, подхваченный под Сталинградом, картошку сажать не даёт. Не поможете, соседи? Ну, как не помочь? Вот Дмитрий Юрьевич Аникин и подписал своего 15-летнего сына с дружками-одноклассниками на эту тимуровскую работёнку. А взамен потребовал, чтобы Николай Денисович рассказал о древних богах.

В академиях Власов не учился. В его активе было только военное училище, законченное 1940 году, но почему-то учёные из Москвы к нему за советами часто приезжали, то историки, то лингвисты. В 50-е годы, говорят, он пару раз он ездил в Новгород. Беседовал там с самим Артемием Арциховским, чья экспедиция нашла первые берестяные грамоты. А года четыре назад он вдрызг разругался с академиком Борисом Рыбаковым, доказывая, что не было никогда на Руси таких богов, как Лада и Лель. Разве что Макошь её возлюбленный в постели Ладой мог назвать, а та ему припевала: «Ой-лели-лель…» На это, по слухам, Рыбаков будто бы заявил, что богов вообще не существовало, а потому возлюбленных у Макоши в постели не было, и петь она им ничего не могла. А о божестве Ладе упоминания в хорватских песнях есть. В общем, плохо они расстались. Не постой характер был у Власова.