Лилит. Звездный плащ Казановы

© Гедеон А., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Величественный старик с орлиным носом и взглядом хищной птицы стоял у окна своего кабинета и смотрел на летнюю Богемию. Все было хорошо и отрадно в этой стране и роскошном замке Дукс: чудесная природа, удобные апартаменты, в которых он жил, огромная библиотека, какой могли бы позавидовать и короли, достойный пенсион. Его работодатель и хозяин замка граф Йозеф Карл фон Вальдштайн был выше всяких похвал – умный, образованный, утонченный аристократ. Все было хорошо, кроме одного: омерзительной прислуги! Людишки, что окружали его, были чистыми канальями! Грязные дворовые, подлый народ, якобинцы, как он называл их в приступах гнева, которые только и мечтали, чтобы показать ему за спиной козу, напакостить, нагадить. Когда хозяин находился в долгих отъездах, они изводили старого библиотекаря как могли. Пересаливали еду, разбавляли вино, подсовывали похабные записки, в которых называли его «старым итальяшкой», и смотрели во все глаза, схватится ли он, как в прежние времена, за шпагу… Которую, впрочем, он уже давно не носил с собой. Он и ходил-то с трудом, потому что его все сильнее мучила подагра. А еще болели от ревматизма суставы рук. Сколько болезней тела пережил он, но любви все равно в его жизни было в тысячи раз больше! В сотни тысяч!

Старик смотрел на солнечную площадь перед дворцом и улыбался. Любви было больше! И вот о ней он теперь вспоминал день за днем, год за годом, в мельчайших подробностях, вновь наслаждался и укладывал свои переживания на листы бумаги. Он плохо помнил, какими блюдами завтракал вчера, но то, что было даже сорок лет назад, видел и чувствовал с фантастической точностью! В его памяти сверкали лунным золотом венецианские каналы, пришвартованные гондолы качались на волнах, ударяясь бортами друг о друга, сверкали огнем тысяч свечей огромные окна дворцов, где он был завсегдатаем и желанным гостем. Молодым повесой! Все это было, как и знакомые женские лица – сотни прекрасных женских лиц…

Старик отошел от окна, проковылял вокруг стола и медленно опустился в ладное кресло, подаренное ему лично хозяином замка графом Вальдштайном. Перед ним лежали стопки листов бумаги, частью исписанных, частью нетронутых и дожидавшихся своей очереди. Чернильница, опустевшая наполовину, стояла здесь, и гусиное перо, отертое, лежало рядом на полотняной салфетке. Старик подходил к своему писательскому ремеслу, ставшему ежедневным образом жизни, серьезно и с расстановкой. Как к ритуалу, священнодействию. Просто у него в жизни ничего больше не осталось, кроме волнующих воспоминаний, которыми он так дорожил.

За его спиной потрескивали дрова в огромном камине и от огня шло приятное тепло. В таких замках даже летом было прохладно, тем более ему с его болячками. Когда-то он хватался за перо и писал сразу на одном дыхании по десять-двадцать листов, потом выпивал кубок вина и продолжал работу. Но годы шли, и сил становилось меньше. И писалось уже не так бойко, как прежде. Он часто по-стариковски клевал носом в своем удобном кресле, подаренном графом. А иногда просто засыпал, и тогда его голова с роскошной седой шевелюрой склонялась к груди. Только во время дремы смягчались его черты, и огромная хищная птица с горбатым клювом словно забывала, что всю жизнь она жила охотой.