Все жанры Все авторы
Бездумное былое - Сергей Гандлевский

Бездумное былое

Страниц

50

Год

2012

Сергей Гандлевский - известный российский поэт, прозаик, эссеист и переводчик. Образование он получил на филологическом факультете МГУ, где освоил все тонкости литературы и языка. Однако его профессиональный путь вовсе не ограничился работой преподавателя в школе или экскурсовода. В разные периоды жизни Гандлевский работал и шофером на сцене, и ночным сторожем. Его талант и уникальный стиль привлекли внимание редакции журнала "Иностранная литература", где он сегодня работает в должности редактора.

Поэтический дар Сергея возник еще в раннем возрасте - он начал писать стихи с шестнадцати лет. Поначалу его произведения печатались в эмигрантских изданиях, но с 80-х годов Гандлевский стал известен и в России, получая признание за свое творчество. За свою карьеру Сергей получил ряд литературных премий, включая "Малую Букеровскую", "Северную Пальмиру", "Аполлона Григорьева", "Московский счет" и "Поэта". Фонд "POESIE UND FREIHEIT EV" также поддерживал Гандлевского, предоставляя ему стипендию для дальнейшего развития его таланта.

Сергей является активным участником международных поэтических фестивалей и выступлений. Он посетил множество стран, включая Австрию, Англию, Германию, США, Нидерланды, Польшу, Швецию, Украину, Литву и Японию. Его стихи были переведены на множество языков, таких как английский, французский, немецкий, итальянский, голландский, финский, польский, литовский и японский.

Помимо поэзии, Гандлевский также пишет прозу. Его произведения переведены на английский, французский, немецкий и словацкий языки. Особое внимание заслуживает его работа "Бездумное былое" - это своего рода "беглые мемуары", которые рассказывают историю его семьи и фиксируют важные события вплоть до декабря 2011 года, когда в Москве проходили многотысячные митинги протеста. Эта книга стала большим успехом и привлекла внимание к творчеству Гандлевского.

Читать бесплатно онлайн Бездумное былое - Сергей Гандлевский

Начну с оговорки. Мне уже случалось рассказывать о себе – в автобиографической прозе и в нескольких интервью. И конечно, у меня в памяти сохранно некоторое количество более или менее складных “топиков” на заданную тему… Дело даже не в том, что мне скучно повторять их, – здесь другое: я не очень уверен, что от пересказа к пересказу не шлифовал собственные (или даже не собственные) воспоминания. Как латаешь сон, сочиняя сюжетные перемычки между разрозненными эпизодами, а после неоднократного пересказывания забываешь, что вообще-то эти связи тобой же домыслены. На этот раз постараюсь вспоминать как бы наново, а не сбиваться на обкатанные версии. Хотя факты есть факты.

* * *

Я родился 21 декабря 1952 года. Времена меняются, и все реже, узнав эти число и месяц[2], мои собеседники делают большие глаза и издают особые звуки. Еще сравнительно недавно и мимика и междометия гарантировались. Первый свой крик я издал в роддоме имени Грауэрмана. Некогда название славного медицинского заведения было своего рода знаком московского качества и даже шиком – поводом для шутейного гранфаллонства[3]. Первый крик я издал запоздало: был придушен пуповиной, что имело кое-какие последствия в будущем – например, освобождение от армии.

Семья, откуда я родом, кажется мне типичной советской семьей – в том смысле, что такие социально чуждые друг другу люди могли породниться только благодаря историческому катаклизму. Скажем, именно меня, каков я есть, наверняка бы не было на свете, не случись октября 1917 года, – и нас, таких, миллионы. Парадоксально, что все члены нашей семьи были настроены в большей или меньшей степени антисоветски.

Лет полтораста назад мой прапрадед по отцу был купцом второй гильдии (по-польски “гандлевать” и означает “торговать”), “Мойсеева закона”; его сын, мой прадед, был врачом с университетским образованием. Недавно нашелся его послужной список, из которого явствует, что в 1904 году Дувид (так!) Гандлевский призван из запаса на действительную службу медиком в Маньчжурскую армию и командирован в Харбин. (Мой дед рассказывал, что когда его отец, воротясь с русско-японской войны, склонился, небритый и в шинели, над его кроватью, маленький Мозя не узнал его и заверещал: “Поцилейский, поцилейский, заберите этого городового!”) После революции оба сына Давида Гандлевского, мой дед Моисей и младший брат его, Григорий, оставили родительский дом в Черкассах и приехали в Москву. Они были интеллигентными – образованными, трудолюбивыми и порядочными – людьми. И один и другой сделали честную карьеру: Григорий стал химиком и впоследствии – лауреатом Сталинской премии, а Моисей, инженер, в войну дослужился до уполномоченного наркома вооружения Д. Ф. Устинова. Есть семейное предание, что Устинов, ценя деда, раз-другой спасал его от ареста, накануне чисток отправляя в долгосрочные командировки в какую-нибудь глухомань. Женитьба деда была совершенным послереволюционным мезальянсом: моя бабушка, Фаня Найман, – уроженка местечка Малин под Киевом; ее отец был законченный шлимазл[4], наплодивший прорву детей. Некоторые из тех, что выжили (а не погибли от болезней, по недосмотру старших или от рук погромщиков), естественным образом шли в революционное движение и оказывались своим чередом в Сибири, где по окончании срока ссылки и осели. Уже на моей памяти в квартире дедушки и бабушки наездами жили раскосые и скуластые потомки якутских Найманов. Это – что касается отцовской родни, о которой у меня кое-какие отрывочные сведения имеются.

Вам может понравиться: