На острове Буяне

Автор

Страниц

180

Год

2013

В свою очередь, село Буян легендарно известно своими древними тайнами и загадками, которые до сих пор привлекают внимание любознательных путешественников и исследователей. Они утверждают, что это была неприступная крепость на отдаленном острове, окруженном мощными потоками таинственной реки. И хотя теперь Буян превратился в глухую диковинную местность с атмосферой, которая отпугивает прагматичных людей, он все так же несет в себе чудо и загадку.

Селец Буяна тесно связаны с старыми традициями и верят в древние обряды и предания. Село охраняет себя от внешнего мира своими хозяйскими обрядами и строгими заповедями, чтобы сохранить свою уникальность и неповторимость. Однако, когда внезапно появляется хитрый городской приезжий, он никак не может не повлиять на жизнь местных жителей и внести некоторый разнобой в тихую и размеренную рутины.

На протяжении романа мы сталкиваемся с различными противоречиями и конфликтами, которые характерны для русской жизни. Воплощение народной свободы и желание самосуда сталкиваются с угрюмым провинциальным уклонением от новшеств. В то же время, близость к мудрости природы и вера в чудеса ведут главных героев романа из мрака трагических событий к свету и надежде на счастливое будущее.

Таким образом, село Буян являет собой уникальное место, где переплетаются таинственность и старинные традиции с современностью и стремлением к прогрессу. Это место, где каждый обряд и каждое повествование имеет свое значение и глубокий смысл, заставляя нас задуматься о вечных вопросах жизни и судьбы.

Читать бесплатно онлайн На острове Буяне - Вера Галактионова

[[[* * *]]]

Чужой продрогший человек бродил бесцельно на заднем дворе районной гостиницы – мимо заснеженных пустых ящиков, сложенных в углу, мимо гряды сколотого льда у заднего крыльца. Лом, прислонённый к перилам, привлекал его внимание, но, притопывая от холода, человек отворачивался вскоре.

Он обходил сизую гору золы и шлака и заглядывал несколько раз в низкое окно кочегарки. Заиндевевшее, оно было слепым как бельмо. Низкая дверь не отворялась на стук. А над кирпичной трубой не вился дым.

Гостиница и просторный хозяйственный двор располагались на самом высоком холме села. Человек, двигавшийся кругами, остановился, наконец, на его вершине и поднял шарф до ушей, пряча лицо от мороза. Золотые снега внизу, над рекой, уже начинали голубеть перед вечером. Широко раскинувшееся крылатое красное солнце садилось за дровяной сарай. Однако пустынная улица, не добежавшая до берега по склону, запнулась о полосу валежника, чернеющего сквозь снег, и заснула загодя: на ней не видно было ни души.

Улицы, огибавшие холм с другой стороны, уходили затем к серому, скучному коробу элеватора, поднимались к кирпичному кубу электростанции у самого бора и прижимались к огороженному овалу то ли кладбища, то ли парка: среди мощных заснеженных дерев сияло там, вдали, скромное солнце церковного купола.

Оглядев добротные дома с высоты и, поразмышляв, человек всё же двинулся не к жилью, а к гостиничному сараю, стоящему в низине, за косогором, – к той укромной его стороне, где меньше дуло. Здесь, скрытый от людских глаз, он с треском разодрал несколько картонных коробок из-под чая, выложил ими дно сломанного шкафа, валявшегося плашмя, и влез внутрь.

Сберегая тепло, человек натянул вязаную шапку до подбородка, потом вслепую накрылся приготовленным картоном с головой, словно негнущимся одеялом.

– …Нет! Если я нарисовался, меня не сотрёшь! – прозвучало вскоре под картоном мстительное, глухое ворчанье.

Ещё через минуту рука в короткой перчатке потянулась за откинутой половинчатой створкой шкафа, которая держалась на одной разболтанной петле и захлопнулась над человеком не сразу.

– Пр-р-роклятье… Я же двое суток не спал! – доносилось потом из шкафа с долгими перерывами. – Чтоб эту девицу икота на свадьбе одолела.

– …Жалко, истопник загулял. Запропастился куда-то, зараза. Жди его теперь на холодрыге… Лежи тут, как сломанная кукушка в часах.

– Но если я нарисовался!..

Ворочаясь под крышкой, шурша картоном и устраиваясь удобней, человек не слышал, как проскрипели на крыльце кочегарки скорые шаги, как звякнули ключи, как мягко хлопнула обитая войлоком дверь.

[[[* * *]]]

Там всё пошло своим чередом. Бронислава разожгла дрова, засыпала уголь и потрогала трубы. Они ещё не успели нагреться, но шероховатая их поверхность уже не была такой пронизывающе холодной, как раньше. За окном только начинало темнеть. Не включая света, Бронислава вынула из кармана зеркальце, присела на табурет у заиндевевшего окна. В поцарапанном четырёхугольнике отражалось её лицо, красноватое в слабом свете сумерек. Небольшие серые глаза смотрели на Брониславу выжидательно и недоверчиво.

«Нос, гляди-ка, синеет, чтоб его…» – без особой досады подумала она. И, вспомнив, что на работе, в Заготзерно, весовщицы говорили, будто в крем, в «Снежинку», кладут ртуть, Бронислава сразу же и догадалась, что это – от ртути.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: