Белая тьма

Вертолет содрогался в арктических порывах, словно умирающий зверь, и доктор Элен Карр чувствовала, как ее желудок сжимается от отвращения к себе. Она не должна была здесь быть. После того, что случилось в Норвегии… после Томаса… она поклялась никогда больше не заниматься полевыми исследованиями. Но долги не прощают трусости.

– Там! – крикнул пилот, и Элен увидела красные точки сигнальных огней, мерцающие в белой пустоте, как капли крови на свадебном платье.

Рядом Маркус Вейн вцепился в подлокотники так, что костяшки побелели. Этот мальчишка прятал что-то за своими нервными шутками и натянутыми улыбками. Элен узнавала этот тип – слишком талантливый, слишком рано, слишком напуганный собственными способностями.

– Выглядит приветливо, – пробормотал он, но Элен заметила, как он незаметно проверил содержимое своего рюкзака. Что он прятал там?

– Заткнись, щенок, – огрызнулся Рэй Портер, техник с лицом человека, видевшего слишком много. Его руки были покрыты шрамами – не от работы, понимала Элен. От чего-то значительно хуже. – Здесь все выглядит мертво.

Руководитель экспедиции Джеймс Блэквуд молчал, уставившись в пустоту серыми глазами хищника. Шрам на его щеке пульсировал – Элен помнила этот признак из их студенческих лет. Джеймс был напуган. А испуганный Джеймс Блэквуд означал, что остальным стоило паниковать.

– Джеймс, – позвала она тихо. – Что ты мне не договариваешь?

Он повернулся к ней, и на мгновение она увидела в его взгляде что-то такое, от чего холод пробежал по позвоночнику.

– Я здесь уже был, Элен. Семь лет назад. В составе другой команды. – Его голос был едва слышен в грохоте винтов. – Тогда я был единственным, кто вернулся.

Доктор Анна Волкова, сидевшая в углу, судорожно сглотнула. Ее лицо было цвета старой кости.

– Я ненавижу замкнутые пространства, – прошептала она, но Элен знала, что дело не в клаустрофобии. Анна была психологом, специализирующимся на коллективных психозах. Зачем психолог в геологической экспедиции?

Их проводник Никуа Тонарьек внезапно заговорил, нарушив почти четырехчасовое молчание:

– Мой народ называет это место Силла Курук.

– И что это означает? – Маркус пытался сохранить легкий тон, но голос дрожал.

Старый инуит долго смотрел на приближающуюся станцию, и когда ответил, в его голосе звучал древний страх:

– Место, где земля плачет кровью.

Вертолет приземлился с глухим ударом, подняв облако снежной пыли. Лопасти замедлились, и их окружила тишина так полная и давящая, что Элен почувствовала, как барабанные перепонки буквально втягиваются внутрь черепа.

– Конец линии, – объявил пилот, не выключая двигатель. – Заберу через две недели. Если погода позволит.

– А если не позволит? – Анна попыталась улыбнуться, но вышла гримаса.

– Тогда до весны. Или до того момента, когда кто-то другой решит вас искать.

Элен заметила, как пилот избегал смотреть на станцию. Его руки дрожали на рычагах управления.

Они выгрузили оборудование под завывание арктического ветра, который, казалось, пытался сдуть их с лица земли. Станция Полярис-7 возвышалась перед ними как каменное надгробие, испещренное антеннами, которые торчали подобно костям из могилы.

– Удачи вам, – крикнул пилот и взмыл в серое небо, словно спасаясь от чего-то ужасного. Звук винтов растаял в морозном воздухе, оставив их наедине с давящей тишиной, которая, казалось, имела собственный вес.