Преступление Сильвестра Бонара. Боги жаждут

Жанр: Литература 20 века / Зарубежная классика

Автор

Страниц

240

Год

—

Как для читателей, так и для критиков нет сомнений в том, что центральная фигура романа «Преступление Сильвестра Бонара» во многом отражает самого автора. Пожилой историк и филолог Сильвестр Бонар, погруженный в изучение старинных манускриптов и книг, испытывает трудности в общении с окружающими. Тем не менее, судьба преподносит ему неожиданный поворот, когда он встречает внучку своей первой любви. В его сердце вновь начинают биться старые чувства. Но когда он осознает, что опекун девушки обращается с ней жестоко, Сильвестр принимает решительное решение — похитить Жанну Александру и дать ей шанс на спасение от угнетения.

В романе «Боги жаждут» мы переносимся в бурное время Великой французской революции, где молодой и страстный идеалист Эварист Гамлен горячо поддерживает идеи таких революционных лидеров, как Дантон, Робеспьер и Марат. Его судьба меняется, когда ему предлагают должность присяжного в революционном трибунале. С энтузиазмом он вступает в борьбу с врагами новой республики, проявляя безжалостность в своих действиях — на эшафот отправляются не только аристократы и финансовые магнаты, но и обычные работяги, бездомные и слуги. В атмосфере террора, охватившего страну, становится ясно, что жажда крови все время возрастает, и гильотина, символ революционной справедливости, просто не может оставаться бездействующей.

Эти два произведения объединяет общая тема борьбы с личными и общественными демонами, поднимая важные вопросы о нравственности, искуплении и поисках справедливости в несправедливом мире.

Читать бесплатно онлайн Преступление Сильвестра Бонара. Боги жаждут - Анатоль Франс

Перевод с французского

Е. Корша («Преступление Сильвестра Бонара»),

Б. Лившица («Боги жаждут»)

* * *

Преступление Сильвестра Бонара

Первая часть

Полено

24 декабря 1861 года

Я переоделся в халат и надел туфли; отер слезу, навеянную мне на набережной холодным, резким ветром. Яркий огонь пылал в камине, озаряя мой кабинет. Ледяные узоры листьями папоротника распустились на оконных стеклах, скрыв от меня Сену, ее мосты и Лувр Валуа.

Придвинув кресло и столик ближе к топке, я занял у огня место, милостиво оставленное мне Гамилькаром. Перед решеткою камина, на перинке, клубком свернулся Гамилькар, уткнувшись носом в лапы. Густой и легкий мех его вздымался от ровного дыхания. Когда я подошел, он мягко глянул агатовыми зрачками сквозь полусомкнутые веки и тотчас их закрыл, подумав: «Ничего, то друг».

– Гамилькар, – обратился я к нему, вытягивая ноги, – Гамилькар, дремлющий принц обители книг и ночной страж, ты защищаешь от подлых грызунов рукописи и книги, приобретенные старым ученым благодаря скромным сбережениям и неослабному усердию. Среди безмолвия библиотеки, хранимой твоими воинскими доблестями, Гамилькар, спи в неге, подобно султанше: ибо ты сочетаешь в облике своем грозный вид татарского воина с дебелой прелестью восточной женщины. Героический и сластолюбивый Гамилькар, спи до того часа, как в лунном свете запляшут мыши перед Acta Sanctorum[1] ученых боландистов.

Начало этой речи понравилось Гамилькару, вторившему горловым звуком, похожим на клокотанье чайника. Но как только я возвысил голос, Гамилькар, приложив уши и морща полосатый лоб, предупредил меня, что декламация такого рода вовсе неуместна.

Он мыслил:

«Этот старокнижник говорит без толку, а вот наша Тереза произносит слова, всегда исполненные смысла, полные реальности, то возвещая еду, то обещая порку. Знаешь, о чем идет речь. Этот же старик соединяет звуки, не значащие ничего».

Так думал Гамилькар. Предоставив ему свободу размышлять по-своему, я раскрыл книжку и стал читать с особым интересом, ибо то был каталог рукописей. Не знаю чтения более легкого, приятного и завлекательного, нежели чтение каталогов. Данный каталог, составленный в 1824 году библиотекарем сэра Томаса Ралея, господином Томпсоном, грешит, правда, чрезмерной краткостью и не дает той точности, какую архивисты моего поколения первыми ввели в палеографию и дипломатику: он оставляет место для разных пожеланий и догадок. Поэтому, быть может, его чтение рождает во мне чувство, какое в натуре, одаренной большим воображеньем, следовало назвать мечтательностью. Я мирно отдавался блужданью своих мыслей, когда моя домоправительница угрюмо доложила, что меня спрашивает г-н Кокоз.

Кто-то действительно проник за ней в библиотеку. Это был человек маленького роста – жалкий, тщедушный человечек в поношенной визитке. Человечек направился ко мне, приветствуя меня улыбочками и кивками головы. Но он был очень бледен и, несмотря на молодость и живость, вид имел больной. При взгляде на него я мысленно представил себе^>-раненую белку. Под мышкой он принес зеленый сверток и водрузил его на стул, затем, развязав четыре конца свертка, открыл передо мною кипу желтых книжек.

– Сударь, – сказал он, – я не имею чести быть вам знакомым. Я книжный агент, представитель главных столичных фирм, и, в надежде, что вы почтите меня своим доверием, беру на себя смелость предложить вам несколько новинок.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: