Когда растает льдинка

Снег облепил мраморный крест, закрыв имя и даты. Я борюсь с ним последние полчаса, но ничего не выходит. Он явно намерен стереть все, что осталось от Алины. Даже имя. Я еще раз провожу варежкой по гладкой поверхности, и даже под толстыми шерстяными нитями пальцы утопают в гравировке. 14 февраля 2016 г.

Закрываю глаза, вдыхая морозный воздух. Не хочу думать об этом дне, и мысли уносят дальше, когда нам было по десять. Вижу комнату Алины, будто сидела там пару часов назад. Мы валяемся на полу, рисуем. Ее длинные, золотые как рожь волосы рассыпаются по ковру. Всегда хотела такие же, но мои каштановые еле касались лопаток. Помню в тот день мы решили нарисовать наши грезы.

– Вика, какая у тебя самая большая мечта? – Алина воодушевленно бегала глазами по потолку.

– Даже не знаю. Мне нравится печь торты с мамой. Может, буду их украшать. А ты? – я стащила желтый карандаш, пока подруга витала в облаках, и принялась быстро раскрашивать рисунок.

– А я буду врачом, который зубы лечит.

– Фу, почему ты хочешь ковыряться у кого-то во рту?

– Глупенькая, я людям буду помогать. Вот заболит у тебя зуб, и что ты без меня делать будешь?

– Ну не знаю, могла бы помогать животным. В рот-то зачем лезть? – я начала быстрее водить карандашом по бумаге, чтобы избавиться от изображения гнилых зубов, которое так и застыло перед глазами.

– Я чувствую, что это мое призвание. А еще папа говорит, что там платят много. Заработаю кучу денег и буду путешествовать.

– Это уже звучит лучше.

– Что ты там рисуешь? Все карандаши забрала! – возмутилась Алина, когда взгляд, наконец, спустился с потолка.

– Это мы с тобой, когда вырастим. Мы будем высокими и красивыми. Вот это ты, – я перевернула лист и показала на нарисованную куклу с зелеными глазами. – А это я.

– Дорисуй мне волосы. Почему они такие короткие?

– Ты, когда вырастешь, захочешь их подстричь!

– Нет, у меня будут длинные волосы, как сейчас.

Я только вздохнула и принялась за прическу, но Алина не отставала.

– И грудь большую хочу.

– Она тебе точно не нужна.

– Это еще почему?

– Будешь ковыряться во рту у какой-нибудь бабки, и своей грудью закроешь ей половину лица.

Алина скривилась и даже собиралась обидеться, но потом представила эту картину и громко рассмеялась. Я подхватила. Так мы и хохотали весь вечер.

Порыв ветра оборвал воспоминания. Из теплой, солнечной комнаты я снова очутилась на холодном кладбище в полном одиночестве. Смотрю на жуткий крест, образ которого приходил ко мне во снах каждую ночь. Сегодня очередная годовщина. Прошло уже семь лет.

Вдруг бросило в дрожь. То ли от воспоминаний, то ли от холода – непонятно. Метель усилилась, и снег снова заслонил собой имя. Я громко вздохнула и натянула повыше синий шарф. Ну и к черту этот снег, я устала с ним бороться. Как бы он ни старался, из моей памяти имя не сотрет.

– Замерзла?

Низкий, хриплый голос над ухом заставил вздрогнуть. Я резко обернулась и уткнулась в коричневую кожаную куртку. Такую знакомую, такую родную.

– Немного, только пальцы на ногах. Какими судьбами?

– Тебя искал. Знал, что тут будешь.

Антон смахнул с темной макушки горстку снега и поравнялся со мной. Высокий, широкоплечий, сильный. Только благодаря ему я выбралась из дурдома, который начался с тех пор, как установили этот крест.