Черный город

Привилегированное купе       в поезде, следующем из Праги через Усти над Лабем в Дрезден, превратившийся после бомбежек в руины, а затем в Берлин, выглядело кичливо и дорого.

Отделка красными породами дерева спинок кроватей и шикарное зеркало, вмонтированное в дверь, свидетельствовали о принадлежности вагона к экстра-классу и его узком предназначении. Прежде он наверняка использовался для перемещения элиты рейха – офицеров СС, дипломатов, генералитета и высших офицеров Вермахта.

Нюрнбергский процесс еще не открылся, но всем в бывшем протекторате Богемия и Моравия было понятно, что пощады не будет не только высокопоставленным военным преступникам, но и обычным немцам.

Третий рейх канул в лету. Бесноватый вождь Адольф Гитлер покончил жизнь суицидом, предварительно уничтожив не только государство, но и большую часть мужского населения… Чешские немцы, как впрочем и польские, да и любые другие, превратились в изгоев.

Как когда-то нацисты согнали в гетто Терезина чешских евреев, предварительно, до окончательной расправы заставив их пришивать на одежду желтые звезды Давида, точно так же и чехи приказали гражданам немецкого происхождения носить белые нарукавные повязки с буквой «N». Или со свастикой. Носить до окончательного решения «немецкого вопроса».

…Суетливо зашедшим в вагон пассажирам – приметной парочке, состоящей из немолодого, с проседью на кудрявой голове, весьма крепкого высокого очкарика с дорожным кожаным кейсом и его очаровательной спутницы возрастом гораздо младше него – одновременно показалось, что шик этого прицепного вагона не стыкуется с видавшим виды тягачом-паровозом и обшарпанным поездом в целом.

– Не волнуйся, милый, – подбадривала следующая за паном блондинка в сером берете с торчащими из него прекрасными локонами вьющихся волос.

Уже в купе, когда он умостил под стол свой черный саквояж, она добавила:

– Ты же видел, проводник даже бровью не повел. Значит, с документами все в порядке. Штампы, бланки… Все настоящее.

– Дай Бог, дорогая, да, – вытирая платком пот со лба, скороговоркой выпалил запыхавшийся мужчина, – ректор Карлова университета… Он хороший мой друг, он не подвел, снабдил нас оригиналами паспортов погибшей после бомбежки пары – профессора и его аспирантки. Но все равно, будь осторожна. Не забывай, что мы – чехи, я – филолог пан Прскавец, повтори! Ты – моя аспирантка, любовница, пани Тереза.

– 

Пан Иржи. Я все помню. Пани Тереза. – подтвердила Эрика.

– И старайся меньше болтать ради своей же безопасности. У тебя чудовищный акцент. –             со злобой на самого себя процедил сквозь зубы новоиспеченный «пражский профессор», осознавая, что достал любимую своими придирками и перестраховкой.

– Самый обыкновенный южно-немецкий акцент! Но все мои знакомые чехи утверждали, что я говорю без акцента! – показала зубки Эрика, улыбнувшись уголком рта, а затем ласково чмокнула мужа в лоб.

– Они тебе льстили, дорогая, – выдавил из себя улыбку Гюнтер, – Хотя твой чешский действительно хорош, но не безупречен. Просто следи за языком.

Чистый, выдраенный до блеска от тамбура до коридора вагон выглядел в потрепанном составе инородным телом. Казалось, что от мимолетного и растворившегося в дымке иллюзий всего народа величия Германии после ее сокрушительного разгрома союзниками остался лишь один этот блистательный вагон.