История одной мусульманки

Имена и события в произведении изменены главным образом для того, чтобы защитить людей от тех, кто читает подобные книги и пытается выяснить, кто и кому что сделал, подпитываясь чужой жизнью. Факты и персонажи в этой книге могут быть выдуманными во избежание любых совпадений. Я рассказала мою историю настолько правдиво, насколько позволила моя память и дала героям новые имена, замаскировав их. Любые совпадения случайны и не имеют под собой оснований.

«Мне страшно! Я напугана!» – промелькнула первая мысль. Я была чем-то напугана, но не помнила чем. Сердце бешено колотилось в груди и в висках стучала кровь. Я бежала по моей любимой тропинке. Она узенькая такая, чистая, гладкая, очень прямая. Мне нравится, что по ней можно бежать в одних сандаликах, в белых гульфиках. А еще, я в восторге, что по краям, с обеих сторон, растут необыкновенные, фиолетовые, яркие какие-то цветочки. Не знаю как они называются. Мне кажется, они волшебные… Я присела, чтобы рассмотреть их поближе. Сильно так наклонилась и принюхалась, ну чтобы не срывать, пусть растут себе на здоровье. Пахнет землей, у цветов не было аромата, а вот от земли вдруг повеяло такой свежестью, что я аж повалилась на полянку, точнее на спину и завыла от боли.

– Мммм…. Больно, – вдруг вспомнила я. По-моему, меня били, недавно. Вчера или позавчера, возможно и позавчера и вчера тоже, короче, неважно это все. Растворилась в небесах. «Боже, небо какое же ты голубое!». Как же мне приятно лечь на прохладную траву и ощутить, что спинка больше не ноет… от синих длинных ран, которые уже проявились, наверное… Прикрыла глаза. «Такие веки тяжелые, уфф больно глазам»… А может я просто ударилась лицом обо что-то, когда хотела спрятаться за угол дивана от прямых ударов. «Ну, на прошлой неделе, например, носила же я большой такой синячок, пришлось ждать, пока пройдет…» – думала я обо всякой ерунде, засыпая. Не знаю. А еще, чувствую, что мне глубоко печально, грустно от слез.

Вечером я обязательно пойду к бабушке и покажу ей мои длинные ранки на спине. Они большие у меня, фиолетовые такие, полоской располагаются от шеи до пояса, в зависимости от размера, там есть большие и толстые, есть потоньше и поменьше, их много там. Даже во сне я думаю об этих полосках на спине, потому что они постоянно ноют и болят, а еще они бесконечно появляются заново и снова болят. Конечно же, бабушка не обнимет меня, а нагрубит, оттолкнет и скажет:

– Иди давай, исчезни с глаз моих долой, сами виноваты, вечно отца своего бесите и злите, бегаете там, шумите, орете. Я его воспитала достойным, он один у меня, я ему пряники приносила, когда другие дети голодали… Он один у меня-сын, а вас вот сколько, трое. Бесите его, злите, вот и получаете каждый день, справедливый он у меня, хороший, а вы – маленькие голодранцы, вечно чем-то недовольны. Драть вас надо, еще больше вас надо драть… Была б моложе добавила бы. – И толкнет в спину и грубо так, аж слезинка покатится с уголка правого глаза от возникшей боли и обиды что ли. Вечно она оттуда стекает, как предательница маленькая. Я не хочу быть слабой, я хочу быть очень сильной сестрой для своих мелких еще братика и сестрички. Ан нет, вот она тихо идет по лицу, теплая даже горячая, единственная опора, слезинка моей несчастной шестилетней жизни от роду. Несмышлёной девчонки, ненужной ни одному человеку в этом огромном мире, ни разу не слышавшая, что она любима кем-то. «Возможно меня любит мой негритенок», – думала я во сне. Это моя черненькая десятисантиметровая куколка, с которой я провожу самые счастливые минуты своего дня, в огороде, чтобы никто не нашел ее. Как будто мы живем с ней вместе в том пластмассовом домике из прутьев, в бумажной коробке из-под печенья.