Маски Пиковой дамы

Жанр: Литературоведение

Автор

Страниц

115

Год

—

Александр Сергеевич Пушкин, выдающийся российский поэт и писатель, всегда смело использовал свои произведения для выражения своего отношения к различным аспектам общества и политики своего времени. В некоторых из своих наиболее известных произведений, таких как "Пиковая дама", Пушкин не только создавал уникальные и проницательные персонажи, но и замаскировал в них исторические фигуры и даже членов царской фамилии.

Автор исследовательско-художественной книги, Ольга Елисеева, расширяет наш взгляд на масштаб влияния Пушкина и глубину его произведений. В своей работе она обращает внимание на то, что за кажущимися обычными персонажами скрывается целый ряд исторических фигур, многие из которых были известны не только в России, но и в других странах мира.

Романтическая и интригующая "Пиковая дама" пронизана намеками на важных политических событиях и даже соседях России. Екатерина II, Павел I, Александр I, Николай I, императрица Мария Федоровна и ее родственники - все они были подвержены анализу и критике в этой замечательной повести. Другие монархи и министры Европы также оказываются под ударом Пушкинского пера.

Книга Ольги Елисеевой - это великолепное исследование проникновенного и скрытого значения "Пиковой дамы" и ее связи с реальными историческими фигурами. Она привлечет внимание как историков и литературоведов, так и всех, кто увлекается изучением и пониманием влияния произведений искусства на политические и социальные реалии своего времени. Это не просто книга о литературе, это погружение в удивительный мир искусства и истории.

Читать бесплатно онлайн Маски Пиковой дамы - Ольга Елисеева

Вступление

«Во мгле мутной и желтоватой»

Начнем с желтого платья. Этому цвету как-то особенно не повезло у Пушкина. В него Александр Сергеевич наряжал наименее симпатичных персонажей. Старухе-графине из «Пиковой дамы» после бала горничные помогают снять желтый туалет. Другая Старуха-покойница в «Гробовщике» «лежала на столе, желтая как воск, но еще не обезображенная тлением». Звездочет и «скопец», весь «как лебедь поседелый», дарит Золотого петушка. За желтым платьем хотят послать к придворной повивальной бабке в «Капитанской дочке», когда Марию Ивановну велено доставить во дворец к Екатерине II…

Уже из этого далеко не полного перечисления[1] видно, что желтое маркирует для Пушкина старость, в том числе и историческую. А также царскую власть, если осознать, что в понятие желтого входит и золото – от жаркого в венце до тусклого: Медный всадник преследует Евгения, «озарен луною бледной». Даже вьюга, из которой выныривает Германн, имеет оттенок желтизны, поскольку герой отходит от светящегося в темноте фонаря. В повести «Метель» сказано: «…окрестности исчезли; во мгле мутной и желтоватой, сквозь которую летели белые хлопья снегу». Метель же с вьющимся, как бесы, снегом часто имеет инфернальный смысл: «…все казалось ей угрозой и печальным предзнаменованием. <…> …ветер дул навстречу, как будто силясь остановить молодую преступницу».

Одновременно желтое и цвет безумия – таковы не просто стены петербургских особняков пушкинского времени, создающие декорацию для перевернутого мира «Пиковой дамы». Таков в тот момент Зимний дворец, привычный нам в зеленом, растреллиевском варианте. Такова Петропавловская крепость. Такова и Обуховская больница – «желтый дом», упоминаемый и в стихах, и в прозе Пушкина. Все вместе поведет к царственному помешательству, которое уже дважды – в 1762 и 1801 годах служило поводом для государственных переворотов…

Это заставляет рассматривать исторический пласт «Пиковой дамы» очень внимательно. Являясь историком, автор не может вторгаться в сугубо литературоведческие сферы. Однако существует целый букет ассоциаций прошлого, понятных тогдашнему читателю и ускользающих от нашего современника. Возвращение таких сведений в круг изучаемой информации способно помочь исследованию повести.

Около двух десятилетий назад появилась статья, в которой мы настаивали на том, что основными прототипами героев «Пиковой дамы» были Екатерина II и Николай I[2]. За прошедшие годы возникли новые доказательства, а сама концепция претерпела серьезные изменения, включив в веер рассмотренных возможностей десятки имен. Ныне нити расследования уводят к Петру I, Павлу I и Александру I, к императрицам Елизавете Алексеевне и Александре Федоровне. Под лупой непрошеного внимания оказываются пушкинские светские знакомые – дружное семейство Хитрово – Тизенгаузен – Фикельмон. А знаменитые властные старухи того времени – Голицына и Загряжская – становятся не более чем прототипами прикрытия.

Чтобы та или иная параллель с текстом повести стала очевидна, иногда приходится углубиться в детали биографий героев. Обнаруживается длинный список дам-иностранок, поделившихся с графиней Анной Федотовной Томской той или иной чертой своей личности. Это и неаполитанская королева Мария Каролина, и ее несчастная сестра, казненная Мария Антуанетта, и мать канцлера Клеменса фон Меттерниха, являвшаяся в виде призрака своей беременной невестке… И шведская баронесса Брита де Бём из пушкинского эпиграфа к пятой главе, сведшая с ума духовидца Эммануила Сведенборга.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: