Эхо заброшки

Глава 1. Подозрение или чистая случайность?

Лето в деревне Озёрское обрушилось на меня не просто жарой, а целой симфонией запахов и звуков. Воздух был густым и сладким от аромата цветущей липы, а пение птиц, такое навязчивое и радостное после городского гула, оглушало. Родители, торопливо разгрузив мои чемоданы на просторной, пахнущей старой древесиной бабушкиной веранде, почти сразу уехали обратно в город, оставив меня наедине с этим внезапно наступившим затишьем. Их машина скрылась за поворотом, и я остался один в звенящей тишине, нарушаемой лишь жужжанием шмелей.

Разобрав вещи в своей старой комнате с обоями в мелкий цветочек, я решил отправиться в магазин за провиантом – предлог, чтобы разведать обстановку. Дорога вилась между покосившихся заборов, утопая в зарослях буйного бурьяна и подёрнутой росой паутины. Солнце припекало спину, но с каждой минутой я начинал чувствовать себя неспокойно. Что-то было не так с этой улицей – она казалась неестественно прямой и безлюдной, будто все повороты и ответвления кто-то тщательно спрятал, оставив лишь один-единственный путь.

«Чем думали местные архитекторы, проектируя этот лабиринт?» – мелькнула у меня в голове раздражённая мысль, когда я уже начал терять надежду найти хоть какой-то ориентир. Казалось, сама геометрия пространства искажалась, подчиняясь неведомым правилам.

И тут я увидел его – резкий, почти под прямым углом поворот направо, скрытый разросшимся кустом сирени, чьи отцветшие гроздья бурели, словно запёкшаяся кровь. Я свернул, движимый внезапным порывом, и замер. Прямо передо мной, отбрасывая длинную холодную тень, перечёркивающую дорогу, стояла двухэтажная заброшка. Её окна с выбитыми стёклами были похожи на пустые глазницы, а облупившаяся краска шелушилась, как старая, больная кожа. Я уже хотел пройти мимо, стараясь не смотреть на это мрачное зрелище, как заметил в глубине заросшего бурьяном двора у боковой стены здания высокую мужскую фигуру в тёмном. Он стоял неподвижно, будто ожидая кого-то. Я инстинктивно повернул голову, чтобы рассмотреть его получше, и в ту же секунду его не стало – будто он растворился в воздухе, не оставив и намёка на своё присутствие.

«Показалось, – попытался я убедить себя, чувствуя, как по спине пробежали ледяные мурашки. – Новые места, непривычная обстановка, переутомление с дороги…» Но ноги, будто получив собственную волю, сами понесли меня вперёд быстрее, и я почти бежал, пока не упёрся в покосившуюся калитку с вывеской «Продукты».

Магазин оказался маленьким и полупустым. На полках лежали скудные припасы, а воздух пах пылью и остывшим печным жаром. За прилавком стоял худой, востроносый продавец с отсутствующим, потухшим взглядом.

– Можно мне чипсы «Лейс» с крабом и колу 0,5, – произнёс я, и мои слова гулко отдались в давящей тишине зала.

Мужчина молча, с какой-то механической, отработанной до автоматизма точностью, собрал мою покупку. Его пальцы были длинными и бледными. Я расплатился и, уже выходя, обернулся – старый деревенский страх сглаза заставлял меня это делать. Он стоял на том же месте, не двигаясь, и его пустой, стеклянный взгляд был прикован ко мне, словно я был не временным покупателем, а объектом изучения. В животе похолодело, и я поспешно вышел на улицу, в солнечный, но уже не такой дружелюбный день.