Все жанры Все авторы
Сахалин. Каторга - Влас Дорошевич

Сахалин. Каторга

Страниц

145

Год

2022

Влас Михайлович Дорошевич - выдающийся писатель, современник Антона Чехова. Известен своими фельетонами, которые публиковались в одесских газетах. Впоследствии он присоединился к издательству Сытина и стал редактором газеты "Русское слово". Его работы о каторге на Сахалине вызвали огромный резонанс и сравниваются как с произведениями Чехова, так и с "Колымскими рассказами" Варлама Шаламова.

Дорошевич стремился показать каторгу такой, какой она есть на самом деле, без прикрас и украшательств. В своей книге "Сахалин" писатель представил социологический анализ жизни заключенных, их характеров, а также те условия, в которых им приходится выживать. Читая эту работу, понимаешь, что проблемы, поднятые Дорошевичем, остаются актуальными и сегодня.

Сложность существования в тюремной системе становится особенно ощутимой, если сохранить свою человечность и нравственность. Работа Дорошевича остается важным напоминанием о необходимости реформирования пенитенциарной системы для обеспечения человеческого достоинства заключенных.

Читать бесплатно онлайн Сахалин. Каторга - Влас Дорошевич

© «Захаров», 2022

Часть I. Остров-тюрьма

Прибытие

Это было 16 апреля.

Дул порывистый, холодный, пронизывающий норд-вест, пароход валяло с бока на бок.

Я стоял на верхней палубе и всматривался в открывающиеся суровые, негостеприимные, скалистые, покрытые еще снегом берега.

Первое впечатление было безотрадное, тяжелое, гнетущее.

Словно какое-то чудовище, с покрытой буграми спиной, вытянулось, замерло и выжидает добычи.

– Вон место, где погибла «Кострома», – указывает мне капитан.

Я спускаюсь на нижнюю палубу.

Около иллюминаторов на палубе сменяются лица арестантов. Смотрят, точно вглядываются в берега острова, где придется кончать свой век.

Замечания краткие, мрачные:

– Сахалин!

– Зима еще!

– Дай поглядеть!

– Не на что и глядеть. Все под снегом.

Качка усиливается. Мы идем Лаперузовым проливом.

Налево – Крильонский маяк. Направо – кипят и пенятся валуны, покрывая Камень Опасности[1]. Впереди надвигается полоса льда. Льдины застилают весь горизонт.


Мыс Жонкьер


Право, это звучит горькой насмешкой.

Провезти людей чуть не кругом света. Показать им мельком уголок земного рая – пышный, цветущий Цейлон, дать взглянуть одним глазом на Сингапур, этот роскошный, этот дивный, этот сказочный сад, что разросся в полутора градусах от экватора, дать полюбоваться на чудные, живописные берега Японии при входе в Нагасаки – на берега, от которых глаз не оторвешь, – для того, чтоб привезти после всего этого к скалистым, суровым берегам, покрытым снегами в половине апреля, в эту страну пурги, штормов, туманов, льдин, вьюг – и сказать:

– Живите!

Сахалин…

«Кругом – вода, а в середине – беда!» «Кругом – море, а в середине – горе!» – так зовут его каторжные.

«Остров отчаянья». «Остров бесправия». «Мертвый остров!» – так называют его служащие на Сахалине.

Остров-тюрьма.


Маяк на мысе Жонкьер около поста Александровского


Если вы взглянете на карту Азии, то увидите в правом уголке действительно что-то похожее на чудовище, вытянувшееся вдоль берега и раскрывшее пасть. Извивалась спина «чудовища». Гигантскими волнами колебалась земля. Волны шли с северо-востока на юго-запад.

Недаром сахалинские горы похожи на огромные застывшие волны, а долины – или пади, как их здесь называют по-сибирски – напоминают собою пропасти, что разверзаются между волнами во время урагана.

Ураган кончен. Чудовище стихло и лишь по временам слегка вздрагивает – то там, то здесь.

Это остров-нелюдим.

Он отделен от земли Татарским проливом, самым вспыльчивым, самым буйным, своенравным, злобным проливом в мире. Проливом, где зимой зги не видно в снежной пурге, а летом штормы сменяются густыми туманами, настолько густыми, что среди этой белой пелены еле мерещится верхушка мачты собственного парохода.

Идя этим проливом, штурманскому офицеру приходится спать урывками по четверти часа, не раздеваясь.

Здесь штиль сменяется свирепым штормом в пять, десять минут. Полный штиль – и вдруг засвистело в снастях: поднимай, а то и руби якоря и уходи в море, если не хочешь быть вдребезги разбитым о камни.

Здесь море – предатель, а берег – не друг, а враг моряка. Здесь надо бояться и моря, и земли.

Сахалин не любит, чтобы останавливались у его крутых, обрывистых, скалистых берегов. На всем западном побережье – ни одного рейда. Дно – гладкая и ровная плита, на которой вас не удержит в шторм ни один якорь.

Вам может понравиться: