Невозможный этюд

– Черни требует к себе много внимания, Эльза Эриковна! Тридцать первый этюд в особенности! Тебе никогда не стать великой пианисткой, если ты будешь отвлекаться на посторонние занятия и отлынивать от ежедневного упорного труда. Либо ты полностью отдаёшь себя музыке, либо нет смысла мучить инструмент и соседей! Тебе всё ясно?

– Да, мама.

– На работе я для тебя Фрида Карловна. Это ещё что за фамильярности? Дома увидимся. Иди, разогрей себе макароны с курицей, полы протри и сделай уроки пока я приду. Отца не забудь покормить. Будешь при мне упражнения Ганона отрабатывать. Пальцы совсем деревянные после твоего лагеря. Какого рожна я пошла у твоего отца на поводу?

– Но ты сама сказала, что я бледная как поганка. Зато я загорела.

– Ты спорить с мамой надумала, Эльза? Кожа вон облазит лохмотьями с тебя. Теперь ещё и техника потеряна напрочь. Месяцы занятий вылетели в двухнедельную трубу! Это катастрофа! Отныне ни на что постороннее ты не будешь отвлекаться. Свободна!

Эльза понурив голову, начала складывать ноты в папку и одеваться, когда в класс к Фриде Карловне зашла мама ученика, который должен был прийти с минуты на минуту.

– Фрида Карловна, здравствуйте. Витюша повторял, но с листа выучить не успел. Не ругайте его сильно, пожалуйста. Мы приболели на выходных.

Хотела исправить, что с листа не учат, а читают, но только мысленно закатила глаза.

– А где сам Витя? И болели бы дальше себе спокойно. Никто вас не гнал сегодня сюда.

– Он сейчас раздевается. Да мы уже почти выздоровели, это всё остаточное у него. Я поеду, проводите его до машины к отцу, хорошо? – упорхнула мамаша быстрее, чем видела.

– Господи, зачем я трачу своё время на чужих бездарей? – тихо пробубнила Фрида Карловна, – Ты до сих пор здесь, Эльза? Живо домой!

Нерадивый Витюша зашёл в класс, хлюпая носом, чем вызвал ещё большую бурю негодования у мамы Эльзы. Она сморщила нос, прикрывая рот платочком и запахнулась ещё больше в свою шаль. Сопливых и больных учеников она не переносила на дух. Это ещё хуже, чем пытаться хоть что-то из них толковое выбить в музыке.

– До свидания, Фрида Карловна, – тихо пролепетала Эльза, покидая класс мамы.

– До свидания, Эльза. Занимайтесь больше, Черни остаётся за вами. С него и начнём в следующий раз. Идите.

И ведь есть талантливые мальчишки, но родители ничего не понимая, отдавали их в наиотвратительнейшие секции по борьбе, бездумно ломая жизнь, стремление к искусству, к прекрасному и удовлетворяя свои родительские амбиции. Аж противно. И даже не объяснишь им, что ребёнок будет эту несчастную борьбу тихо ненавидеть, плакать по углам и продолжать молчать, чтобы ненароком не обидеть отца или мать. В такие моменты у Фриды Карловны, педагога по фортепиано в музыкальной школе, опускались руки и она теряла всякую надежду достучаться до их родителей. Они все твердили, что знают лучше, что нужно их чаду, только вот это самое чадо счастливым и довольным не выглядело.

К сожалению, это был именно тот случай, когда человек у себя бревна не замечает. Заботясь о чужих детях больше, чем о своим ребёнке, она ломала единственную дочь настолько, что желание сделать её без малого великой пианисткой превратилось в одержимость. Либо лауреатство в международных конкурсах и признание, либо – ничего. Гнесинка в Москве и лишение всех остальных интересов у Эльзы и третьего не дано, мнение девочки в этом вопросе не имело абсолютно никакого значения. И плевать, что они из далёкой Казахстанской глубинки, мать цель поставила дочери – значит она будет достигнута любой ценой. Эти стремления не родились на пустом месте и, безусловно, Эльза была талантливым ребёнком и трудную программу для выпускников музыкальных училищ она играла уже сейчас в шестом классе музыкальной школы, а ей всего лишь пятнадцать лет. Она быстро схватывала, имела абсолютный слух, но плоховато решала задачки по гармонии. В этом году мама решила дополнительно ввести этот предмет, попросив коллегу индивидуально заниматься с дочерью. Музыку она обожала, но как и любая девочка хотела погулять с одноклассниками, потанцевать на школьной дискотеке и дружить с мальчиком. Всего этого в отличие от своих одноклассников она была лишена по настоянию матери. Закончилось тем, что учась в девятом классе она была изгоем в классе и её за спиной девочки называли выскочкой, а мальчики обидно дразнили вопросом не украла ли её мама у папы Карла кларнет?