Начальник милиции 6

– Миша! Какой еще, нахрен, хозяин, что ты несешь?! – я готов был вытряхнуть из Баночкина душу, но понимал, что тот не виноват.

– Я не знаю, Саныч, – пробормотал дежурный, втянув голову в могучие плечи. – Он, это самое… с Кулебякиным переговорил и забрал. Получается, что шеф добро дал.

– Шеф, говоришь? – зло процедил я и, тут же развернувшись, быстрым шагом, почти бегом направился к лестнице.

Я взлетел на второй этаж и ворвался без стука в кабинет начальника:

– Петр Петрович, я не понял! Про Мухтара – это правда? Это что за подстава?

Кулебякин, который стоял и курил у окна, теперь вздрогнул и, чуть попятившись, уперся задом в подоконник. Остановился и виновато пробормотал:

– Сан Саныч, понимаешь, тут такое дело… Ершов из госпиталя вышел, оклемался. Не надеялись уже…

– Рад за него! Ближе к делу. И кто это вообще?

– Ну-у, это прошлый хозяин Мухтара, – Кулебякин попытался стряхнуть пепел в окно, но сигарета выпала от щелчка пальцев и улетела на улицу.

– Насколько я помню, кинолог, за которым был закреплен пёс – погиб при исполнении. Так?

– Почти, – кивал майор.

– Что значит – почти?! – рявкнул я, напирая.

– Сан Саныч, успокойся, найдем тебе другого пса, еще лучше. Даже двух, если захочешь. Я договорюсь, денежки нам на покупку из лучшего питомника выделят. Овчара голубых кровей.

– Меня нашенская кровь устраивает. Другого не надо… И скажите, Петр Петрович, как такое могло вообще произойти? Пса, находящегося на балансе Зарыбинского ГОВД – увели?

– Ну-у… Там такое дело… Ершов – уважаемый сотрудник, ветеран службы. Его пуля зацепила бандитская, думали, не жилец. Месяцы в госпитале, потом неходячий был, на реабилитации в Москве лечился долгое время. Пока его не было, Мухтара к нам и определили. Так он к тебе и попал. А сейчас Ершов, вроде, ходит. Вернулся в Угледарск, в отставку вышел. И как почетный ветеран органов внутренних дел он в Главк бумагу накатал, дескать, прошу вернуть мне друга, служебного пса Мухтара. Согласно заслугам уважить, мол, инвалида. Списать служебную собаку, а он его заберет себе домой.

– Молодого? Списать?

– Ну, там генерал навстречу пошел, сам знаешь, что разные причины можно найти для списания, не только возраст.

– А мои заслуги что, не считаются? Или мне тоже бумагу надо было писать?

– Сан Саныч, пойми. Ты же теперь не кинолог, официально у нас нет такого сотрудника. Вот и посчитали они там, – Кулебякин ткнул пальцем в потолок, – что пес нам не нужен более.

– Охренели… – выдохнул я. – Они сводку, что ли, не читают? Там Мухтар на каждом мало-мальски значительном преступлении значится! И почему я не в курсе, что моего пса списали?

– Да еще не списали, приказ готовится, акт выбраковки только составили. Пару дней – и формальности закончат.

– Адрес!

– Что?

– Адрес этого ветерана…

– Сан Саныч, зачем тебе? – Кулебякин потер лысину. – Уже ничего сделать нельзя. Не совершай глупостей, Саша. Меня скоро в область заберут, тебя буду на свое место рекомендовать, перед генералом ходатайствовать. Тебе сейчас не о собаках думать надо, а о карьере. Об отделе нашем… Кто рулить будет? Кроме тебя некому.

– Я друзей не списываю. Адрес мне назовите, – непреклонно проговорил я.

Шеф вздохнул, подошел к столу. Поднял трубку и покрутил диск телефона. Переговорил с кем-то из кадров УВД Угледарска, записал на листочке адрес Ершова и протянул мне.