Не тот герой

Великий Зал Эйнборна гудел, как растревоженный улей. Воздух был густ от запаха жареного мяса, дорогого вина и воска, капавшего с многочисленных канделябров. Зал был битком набит знатью, рыцарями, поэтами и просто счастливчиками, удостоившимися чести присутствовать на историческом событии – официальном уходе на покой Короля-Воина Барбоссы, Победителя Драконов и Освободителя Королевств.

Сам виновник торжества восседал на высоком троне на другом конце зала. В золотых латах, с плащом из шкуры снежного саблезуба, он был воплощением мощи и героизма. Его знаменитый меч, Громовар, лежал на коленях, отражая огни сотен свечей. Он важно кивал подходившим поклониться вельможам и томно поднимал кубок в ответ на каждые три тоста в свою честь.

А в трех шагах от него, за массивной колонной, затерявшись в тенях, стояла его команда. Вернее, команда, которая его создала.

– Смотри-ка, – сквозь зуба пробурчал Борис, низенький коренастый мужчина в дорогом, но практичном камзоле. – Герцог Лyсендарский. Тот самый, которому мы в прошлом году «чудесным образом» вернули фамильные земли из лап «нечисти». А на самом деле просто провели мелиорацию болот, которые его предки за нечисть и принимали.

– Не отвлекайся, – тихо, но твердо сказал Гарольд, не отрывая глаз от толстого пергамента в своих руках. На нем был расписан каждый миг церемонии с точностью до вздоха. – Следующий – бард Альфред Однорукий. Он должен исполнить новую оду. Лирель, готова ли легенда, почему он однорукий?

Стоявшая рядом эльфийка с идеально уложенными серебристыми волосами и деловым выражением лица на своем магическом кристалле мгновенно вызвала нужный файл.

– «В схватке с Горгоном Червонным, – прошептала она, – Барбосса отрубил твари все три головы, а Альфред, вдохновленный его доблестью, бросился поднимать отрубленную голову, дабы презентовать ее королю. Голова, умирая, укусила его за руку. Яд был столь силен, что руку пришлось ампутировать. Это история о самопожертвовании во имя славы героя».

– Отлично, – кивнул Гарольд, делая пометку на пергаменте. – Борис, после оды ему вручается тот самый «кубок Барбоссы», с которым он якобы пил в ту ночь. Только не тот дорогой, а тот, что из партии «для массовки».

– Уже лежит на подносе, – отозвался купец, потирая руки. – Завтра запускаем в продажу реплики кубка. «Тот самый, с которого пил великий бард! Почти не протекает!»

Гарольд вздохнул. Иногда цинизм Бориса заходил слишком далеко даже для него.

Церемония шла как по маслу. Каждый выход, каждая речь, каждый подарок – все было просчитано и отрепетировано. Это был их последний, идеально спланированный проект под кодовым названием «Достойные проводы».

И когда Барбосса, поднявшись с трона, обвел зал влажным от выпитого взглядом и прокричал хриплым басом: «Прощайте, друзья! Дело моей жизни свершено!», в зале разразилась истерика. Дамы рыдали в платки, рыцари сжимали эфесы мечей, клянясь быть достойными его наследия.

А трое за колонной синхронно выдохнули.

– Наконец-то, – прошептала Лирель, отключая кристалл. – Мое перо уже источает слезы от этой патоки. Три недели я писала его прощальную речь.

– Мои склады уже трещат по швам от сувениров «На память о великой эпохе», – сказал Борис, и в его глазах загорелись огоньки будущих прибылей. – Теперь, когда эпоха официально закрыта, цены можно взвинтить втрое. Ностальгия – лучший товар.