Жаворонок Ёся

– И с чего это они взяли, что я круглый? – с легким негодованием, вслух недоумевал девятилетний щуплый мальчик, рассматривая свое хилое тельце в высоком дверном зеркале шифоньера. Для этого ему пришлось залезть под огромный мамин платок, которым оно сейчас было занавешено. – Я же совсем, даже ни каплю не похож на мячик? Это вон старшую сестру Катьку по делу дразнят тыквой и глобусом. Она такая толстая, что ее легче перепрыгнуть, чем обойти. А меня то за что?

Для большей убедительности, он задрал клетчатую почти выцветшую фланелевую рубашонку, оголив свой впалый живот. Медленно и озадаченно провел ладонью по проступающим ребрышкам. Ощущение было схоже с выпуклостями на поверхности стиральной доски. На ощупь пересчитал их с одной и с другой половины своего тела. На каждой имелось по восемь. Это очень удивило мальчика. В одном из кабинетов школы он видел человеческий скелет, у которого ребер было гораздо больше. Да и учительница тогда рассказала, что у людей их двадцать четыре.

“ У меня наверное еще не все выросли. – мысленно решил ребенок. – Или не хватает, потому что я сирота”.

В свои юные годы он уже знал что это такое и успел усвоить, что быть сиротой – это плохо и не нормально. Пять лет назад умер их отец. Тогда его впервые обозвали этим словом. Ему казалось, что с того момента против него ополчилась вся детвора их казахстанского поселка Аккемира. Как сговорившись! На улице и в стенах школы, считай что каждый, кому только было не лень, мог его оскорбить, ущипнуть, толкнуть, подставить ножку или просто ударить.

– Без мамы остальные ребра теперь подавно уже не вырастут, – пробормотал себе под нос и глубоко вздохнул мальчуган.

В эту минуту за его худенькими плечами, прикрытыми от всех присутствующих в комнате черным, украшенным красивыми яркими цветами с длинными кистями по краям (в семье его называли цыганским) платком раздалось очередное плачевное причитание маминой подруги, ее напарницы по работе уборщицей в поселковой школе – бабы Марфы:

– Ладно то старшие, а шо теперича с младшими стане? Кому они нужны – круглые сироты?

– Ёся, ти де? Ой не побачать щастя бідні круглі сироти. – зычно запричитала его крестная мать, тетя Гана. – Це точно! Вони саме так зникнуть без батьківського нагляду. Чи соп'ються, чи скотються у бандитизм.

– Да сплюнь ты, старая! – неожиданно в комнате раздался новый голос, по которому Ёся сразу узнал другую мамину подругу. Это пришла баб Маля. Немка была намного старше его мамы и слыла в поселке очень строгой старушенцией. Не дожидаясь ответа или какой-либо реакции от Ганы, она уже с порога заунывно и нараспев стала громко читать прощальные строфы:

(Подобно тому, как лист падает с дерева, Вот так и человек уходит из этого мира. Но птицы продолжают петь. Когда я родился, вы смеялись, а я плакал. Сейчас я улыбаюсь, а вы печалитесь.)

Надо понимать, что это были поминальные стихотворения на немецком языке. Ёсе они совсем не понравились – показались не в рифму, абсолютно нескладными. Вот толи дело стихотворения у Пушкина или Есенина! На днях он по заданию учительницы наизусть выучил следующее: