Постулат

Нижний слой воздуха трепетал из-за плавящегося на солнце асфальта. Костик чувствовал земной жар пятками, сквозь коричневые сандалии и синие носки. Он стоял, держа на плечах выцветший детский рюкзак с двумя накладными карманами, цветом напоминавший солдатские пилотки, которые видел в фильмах про войну, и, щурясь от июльского солнца, с улыбкой осматривал территорию турбазы. Солнце было настолько яркое, что, казалось, привезший их лиазик в бело-красную полоску тоже сощурил свои выпученные круглые фары.

Раньше Костик здесь никогда не был, и дома, услышав в разговорах родителей слово «турбаза», представлял себе маленький балкончик, который видел в городском кинотеатре «Москва», с него какие-то люди смотрели фильмы. Костик очень хотел побывать на этом балкончике, но родители отвечали, что из зала смотреть лучше, и Костино хотение оставалось хотением. И когда им с сестрой объявили о поездке на турбазу, его радости не было предела. Однако вскоре выяснилось, что турбаза не имеет никакого отношения ни к кинотеатру, ни к заветному балкончику, и Костик слегка расстроился, но не надолго, так как, во-первых, в свои пять лет не умел долго грустить, а во-вторых, папа сказал ему, что на турбазе они пойдут на рыбалку.

Хлопотавшие с выносом вещей из автобуса родители и старшая сестренка особо не обращали внимания на филонившего Костика, поэтому он смог хорошенько осмотреться: слева от него стоял очень странный круглый дом, первый этаж которого был выкрашен в белый цвет, а второй сделан из стекла. Чуть поодаль, ближе к лесу, словно играя в прятки, прикрываясь кустарниками, росли смешные треугольные избушки с красными перильцами на втором этаже. Совсем рядом, в двух шагах, разлеглась неширокая асфальтная тропинка, с обеих сторон охваченная зелеными кустами с манящей красной ягодой и неведомыми желтыми жуками, издававшими, как показалось Костику, такой же желтый запах. Выбрав место, где жуков было поменьше, он потянулся за ягодой.

– Стоп, – спокойно, но твердо остановил его отец. – Это волчья ягода, ее нельзя есть.

– Волки обидятся? – спросил Костик, немного струхнув и оглядываясь по сторонам. – Ее тут много, всем хватит.

– Нет, – рассмеялся папа, – она ядовитая, умереть можно. Ладно, я к дежурной – оформляться и за ключами от номера, а вы догоняйте, – сказал он уже Костиной маме и, легко подхватив две огромные сумки, пошел в сторону трехэтажного здания, отделанного голубой плиткой.

«Надо же… такая красная, красивая – и ядовитая. Разве такое бывает?» – подумал Костик и, показав высунувшей язык сестре зло нахмуренные брови, закричал уходящему отцу:

– Па-а-ап, давай в круглом доме жить!

– Да! Я тоже хочу! – поддержала его сестра.

– Это корпус третьего цеха, – не оборачиваясь, ответил отец, – а нам сюда. Это корпус заводоуправления.

– Ма-а-ам! – в два голоса сказали Костик с сестрой.

– Идемте за папой, здесь вам тоже понравится, – рассмеялась мама и потрепала их по волосам.

На первом этаже корпуса со странным для Кости названием вестибюль было приятно-прохладно. Под расположившимся на высоком шкафу выключенным телевизором спал здоровенный пес, вывалив на пол розовый язык. Костик было остановился познакомиться, но сестра дернула его за руку:

– П-шли, папа ждет.

В закутке рядом с кухней, наполненной белыми печками, Мариванна, спустив очки на кончик носа, выдавала папе постельное белье и посуду, которые он передавал маме, а та распределяла между Костиком и Ксюшей. Не сдержав любопытства, Костик протиснул голову между отцовской ногой и дверным косяком, опоясывавшим проход в хозяйство Мариванны.