Из бетонной коробки областной администрации я вышел злым и расстроенным. Да, отказ неприятен сам по себе, но я бы его как-нибудь пережил, да и переживу, куда я денусь, но почему нельзя было сказать «нет» по телефону, когда я три дня назад звонил в этот долбаный отдел культуры? Но не сказали же, назначили встречу, и что?… Мало того что я потратил деньги – за билет на автобус только в одну сторону почти пять сотен, – так я ведь еще и поверил во что-то, обнадежился, а в результате такой облом!
И ведь начали разговор аккуратненько так, вежливо, с улыбочкой: дескать, смотрите, какая зима нынче ранняя да снежная, сколько у хозслужб теперь забот и затрат… А бюджет – не резиновый. Вот и нам ужиматься приходится, экономить на чем только можно. И брать сейчас нового человека в штат – это… даже непорядочно как-то, не поймут нас. Но взять вас нам очень хочется. Вот очень-прям-очень, жуть как! Ан нет, нельзя… Не сейчас. Потом как-нибудь, может быть. Или в другой потом, после того потома…
Ну и так далее, минут на двадцать пустопорожней болтовни. И зачем, спрашивается, я приезжал? Узнать, какой я весь из себя талантливый и распрекрасный? Так я это и сам знаю. До столичной сцены я еще, конечно, не дорос, и не факт, что когда-нибудь дорасту, но у себя в городе был без сомнения лучшим, и я почти уверен, что и здесь, в областном центре, не оказался бы в числе последних бездарей.
А то, что нашу так называемую труппу в родном городе разогнали – это правильно. Каким бы я талантливым не был, тащить все и дальше на себе мне уже надоело. Да и что я один могу? Если ложка дегтя портит бочку меда, то уж ложка меда даже стакан дегтя сладким не сделает.
Я поймал себя на мысли, что не по делу как-то хвост распушил, тем более что единственный слушатель моего внутреннего монолога и так все о себе любимом знал. Все, кроме одного: и что теперь делать? Искать работу по основной специальности, на которую сдуру угробил в универе пять лет жизни? Только не хочу я в душном офисе штаны просиживать, к тому же забыл за последующие пять лет все, чему меня пытались научить. Да и кому сейчас сдался не первой свежести экономист без опыта работы, который и делать-то ничего не умеет? Да, двадцать семь – еще не старость, но те, кто помоложе да пошустрей, давно все тепленькие места заняли. И ладно, собственно, говорю же: не хо-чу!
В такой невеселой беседе с самим собой я провел на крыльце администрации минут, наверное, десять. На меня уже и охранник из окна стал поглядывать, да и ноги стали мерзнуть – зима-то и впрямь сейгод рано началась, тут уж в отделе культуры не соврали. Ничего не оставалось кроме как чапать к автовокзалу и возвращаться домой, в стылую и опостылевшую «однушку», где меня никто, увы, не ждал. Можно еще, конечно, завалиться к родителям – те и накормят, и приголубят, – но портить им настроение не хотелось, а убедительно сыграть бодрячка даже я бы перед ними не смог, уж мама бы точно меня влет раскусила.
Как бы то ни было, билет все равно нужно брать, и желательно на ближайший автобус. Я глянул на часы: без двадцати три. Автобус отходит в три пятнадцать; если поспешу, то и перекусить в кафешке успею.
Я сбежал с крыльца и, хрустя свежим снежком, быстро зашагал вдоль здания негостеприимной областной администрации. Но стоило мне свернуть за угол, как я невольно сбавил шаг. До меня и в самом деле не сразу дошло, почему я это сделал. Просто вдруг почуялось: здесь что-то не то! Будто звоночек в голове прозвенел. Тревожный такой: динь-динь, у тебя все дома?
