Притча о Всадниках Апокалипсиса и старом дервише

Встретились однажды Чума, Война и Голод. Да и поспорили промеж собой, кто могущественнее да больше страха у людей вызывает. Каждому хотелось показать, как он велик да ужасен, ни один не хотел уступать. И решили они соревнование устроить, дескать, кто из них внушит большее уважение дервишу, путешествующему по иссушенной летней дороге – тот и самый старший и самый могущественный. Но истинную магическую силу напрямую использовать нельзя, ибо знали Всадники, что бывает, когда они начинают спорить по-настоящему – горы рушатся. Только возможности своего тела и дар убеждения, таково было условие.

Начал состязание Чума, известный красавец, обольститель и хитрец. Знал он, как важно выбрать правильное время для выгодного предложения, знал и что первое впечатление бывает самым сильным. Когда он на своем белом арабском жеребце подскакал к ручью, дервиш только собрался остановиться на полуденный отдых. Он устал, был уже не очень молод и предвкушал приятную прохладу воды, а потом и отдых в тени.

Странник начал было доставать из котомки лепешку, полученную им в ближайшем городе, как незамеченный им ранее белый всадник пронзительным голосом крикнул: «Стой, путник. Страшную болезнь вынес ты из города!» И под взглядом Чумы лепешка почти на глазах стала зеленеть и издавать отвратительный запах. Это не было нарушением правил, он использовал не всесокрушающую силу Всадника Апокалипсиса, а лишь дал своей невидимой ауре гниения самую чуточку выползти из-под контроля, ровно настолько, чтобы объять котомку дервиша. «Болезнь почти неизлечима, но у меня есть чудесное лекарство». Чума потряс сверкающим флакончиком изумрудного стекла. Дервиш нахмурил брови и задумался. И тут Чума, дабы усилить впечатление, добавил. «Я даже думаю, что лекарство поможет спасти твоего друга, которому наверно очень плохо там, в мешке». Странник тут же утратил неподвижность, опрометью метнулся к котомке и выхватил оттуда мышонка, который, похоже, уже умирал. Мордочка покрылась зеленой слизью, шерстка слиплась, глазки были закрыты.

Дервиш не теряя не секунды, выхватил свой сучковатый посох и бросился на Чуму. «Это ты, ты отравил его, еще утром он был бодр как маленький тигр». Пытаясь вразумить странника, Чума наставил было на него свой великолепный составной десятислойный лук, пробивающий навылет рыцарские латы. И даже наложил на тетиву стрелу. Старика впрочем это не остановило. На страшное оружие, сразившее многих великих богатырей, дервиш вообще не обратил внимания, он мстил за друга. Чума дал шпоры коню. Он был вынужден ретироваться, чтобы не получить тумаков палкой. Всадник, конечно, мог победить бы старика даже со связанной за спиной правой рукой, без коня и без оружия. Тысячелетний опыт позволял.

Но это противоречило условиям спора. Уговор есть уговор, никакого прямого применения силы, только убеждение и демонстрация, даже скрестить мечи нельзя. А старик был достаточно быстр для смертного, видимо проходил курс в каком-то из тайных орденов. И Чума не был уверен, что сможет, не обнажая меча и не нанося ответных ударов, просто уворачиваться от него так, чтобы не получить ни одного касания палкой. Одно легкое прикосновение – и это будет позор на несколько сот лет. Он, воитель, дал человеку в поединке дотронуться до себя оружием. Голод и Война со смеху умрут, он уже слышал в голове их возбужденные голоса. А разговаривать о чем-либо со стариком уже не было смысла. Тот весь был во власти холодного и целенаправленного бешенства. И Чума, который умел признавать свои ошибки, ретировался. Лишь чуть отъехав от дервиша, вздыбил коня на прощание и едва увернулся от тяжелого булыжника, летевшего с удивительной меткостью.