Знак бесконечности

– Никто не знает, когда был построен этот замок. В этой местности их вообще никогда не строили. Не для кого было, да и незачем. Места здесь глухие, топи да болота. Гиблые, в общем, места! С весны до осени от гнуса, мух и прочих насекомых жизни нет, – Леха перекинул тяжелую сумку на другое плечо, – это ж сколько нужно было сетки противомоскитной или марли?! А интересно, была у них в то время марля?

– Да в какое в то время, Леха? – Сергей присел на поваленное возле тропы дерево, снял с головы потрепанную бейсболку, отер ладонью пот с лица.

– Про какое время ты речь ведешь? Никто ж не знает, сам только что сказал. Может, была марля, а может, и не было. И вообще, на кой им эта марля нужна была? У них слуги были, они мух и отгоняли, опахалами всякими или мухобойками. Представляешь: «Сэр, на вас муха! Прибить или прогнать?

Прогони ее, голубчик, прогони. Она мне всю грудь истоптала», – Сергей изобразил изнеженного аристократа.

– Нам эта марля до одного места, главное, чтоб чего посущественнее от них осталось. На сундук с золотом я, конечно, не надеюсь, но, может, чего куда закатилось. За столько лет могло ведь закатиться, да просто не имело права не закатиться, что-нибудь ценное.

– А почему собственно «закатиться»? – продолжил размышления брата Леха, – может «рассыпаться», «завалиться» или еще как-нибудь. Не обязательно же монеты должны быть, может перстенек какой с бриликом, или брошка, или…

– Ладно, Леха, не трави душу! – Сергей, молитвенно, приложил руку к груди, – вон уже солнце садится, скоро стемнеет, а мы твоего замка даже на горизонте не видим. Где спать будем, брат? Ты – старший, отец сказал, а значит должен обеспечить экспедицию всем необходимым и место для ночевки выбрать подходящее.

– А отец еще говорит, что дедовщину в армии никто не отменял, так что давай, салага, сам ищи, а я проконтролирую.

– Ну, ты даешь, – обиделся Сергей, – ничего, вот вернемся домой, я отцу расскажу, как ты тут командовал и меня, молодого, даже юного, – Сергею было шестнадцать, – в лесу, на болоте, посреди нечисти всякой, на съедение комарам, почти одного, бросил, пить, есть не давал и салагой называл.

– Чего это я бросил? – Продолжал издеваться Леха, – ничего я не бросил. Я ж с тобой, дите! А отцу скажешь, я тебе зуб мизинцем расшатаю.

Леха был старше Сергея на шесть лет. Эти первые шесть лет своей жизни он жил как сыр в масле. Лешенька то, Лешенька се… Но потом родители решили, что ребенку одному скучно и «сообразили» ему брата. Мама хотела девочку, такую всю розовенькую, в кружевах и рюшечках, чтоб с волосиками русыми, длинными, чтоб с глазками голубыми, губками бантиком и чтоб, и чтоб… В общем со всеми их девчачьими прибамбасами. А отец, офицер – только сына, чтоб больше Родине бойцов, значит, чтоб оборону крепить сынами своими и чтоб, и чтоб… В общем со всеми своими мужскими наворотами. А природа думала, думала, да и пошла навстречу мужской половине. Ей, видно, за Родину тоже обидно стало, а может – назло, она ж тоже женского рода, а они, женщины, такими противоречивыми иногда бывают.

В общем, как раз ко Дню пограничника, вернее за день до того, как бы в подарок отцу-пограничнику, и появилось на свет это маленькое, орущее, голубоглазое, все в ямочках, существо. И чем не девочка? Ан нет, одна небольшая, но очень существенная деталька, это существо от девочки в корне отличала. И чем больше это существо становилось, тем отличие увеличивалось, пока, в конце концов, не стало очевидным. Мальчик подрос и стал таким наивным, милым хулиганчиком, как, впрочем, и абсолютное большинство его собратьев в этом возрасте.