Песнь расколотых небес

В начале времён небеса были единым нефритовым сводом, бескрайним и сияющим, словно зеркало, в котором отражались звезды и дыхание вечности. Под этим куполом возвышался Небесный Дворец – обитель богов, сотканная из света и мечтаний. Его шпили, острые, как клыки драконов, пронзали облака, а стены из белого жемчуга и золотого камня мерцали, будто тысячи солнц слились в одно. Ветер гудел в его коридорах, напевая древние мелодии, а водопады, струясь с потолков, падали в бассейны, где плавали карпы с чешуей из лунного света. Здесь правил Небесный Император, чья воля была законом для стихий: огня, что пылал в сердцах, воды, что текла в венах мира, ветра, что шептал тайны, земли, что держала кости времени, и металла, что резал судьбу, как меч.

Его дети, боги пяти стихий, охраняли этот порядок. Цянь Лун, повелитель ветра, чьи крылья дракона гнали облака через небеса, был первым среди них – гордый, с глазами, как грозовые тучи, и голосом, что гремел в бурях. Хуо Фэн, богиня огня, чья душа была подобна фениксу, возрождающемуся из пепла, шагала по залам Дворца в алых шелках, и каждый ее взгляд оставлял за собой искры. Шуй Юнь, бог воды, тёк по жизни плавно и тихо, его длинные волосы струились, как реки, а улыбка скрывала глубины, где таились предательства. Ту Шань, богиня земли, стояла неколебимо, ее кожа была груба, как горные скалы, а руки могли сокрушить камень одним движением. И наконец, Ци Лин, младшая из них, богиня гармонии, чья красота заставляла даже богов замирать в благоговении.

Ци Лин была не просто богиней – она была душой Небесного Дворца. Её волосы, черные, как ночь перед рассветом, струились до пола, глаза сияли, как утренние звезды, а пальцы, тонкие и изящные, касались гуцина, сотканного из облачных нитей и костей небесных зверей. Этот инструмент, Пять Божественных Струн, был даром Императора, и каждая струна звенела своей стихией: ветер пел о свободе, огонь гудел страстью, вода шептала покой, земля держала ритм, а металл резал воздух, как клинок. Когда Ци Лин играла, мир слушал. Горы склонялись к ее мелодиям, реки текли в такт, а звёзды мигали, словно подпевая. Даже боги, гордые и непреклонные, садились у ее ног, завороженные Песнью Небес, что связывала их силы в единое целое.

Но гармония, как тонкий шёлк, рвется под тяжестью зависти. Цянь Лун, чья душа жаждала простора, начал шептаться с ветрами, спрашивая, почему он должен делить небеса с другими. Хуо Фэн, чье пламя не знало границ, смотрела на Ци Лин с презрением, видя в ее музыке цепи, что сковывали ее огонь. Шуй Юнь, скрывая мысли за спокойствием вод, плел интриги, мечтая о власти, что текла бы только в его руках. Ту Шань, чья воля была твёрже гранита, ненавидела перемены, что приносила мелодия сестры. Они собрались в тени Дворца, под парящими осколками облаков, и их голоса слились в заговор, что должен был изменить мир.

Ночь предательства наступила тихо, как тень, крадущаяся по нефритовым плитам. Ци Лин стояла в центральном зале Небесного Дворца, ее гуцин лежал на коленях, а пальцы перебирали струны, рождая мелодию, что успокаивала даже бурлящие сердца богов. Зал был огромен: потолок терялся в облаках, стены украшали фрески с драконами и фениксами, а пол сиял, отражая свет тысячи светильников, подвешенных на золотых цепях. Ветер Цянь Луна гулял между колонн, огонь Хуо Фэн плясал в жаровнях, вода Шуй Юня журчала в фонтанах, а земля Ту Шань поддерживала все это великолепие. Ци Лин не знала, что за её спиной уже собрались тени.