Алгоритм души

Воздух в Атриуме Эвдемонии был безупречен. Не просто чист, а стерилен, лишен всякой памяти о пылинках, запахах, влажности. Он был идеальной субстанцией, как и всё в этом пространстве. Кассиан стоял на полированном агатовом подиуме, и свет софитов, отражаясь от белоснежных стен, заливал его словно жидким серебром. Трибуны, расположенные ярусами, плавно изгибались амфитеатром, и на них – сотни людей. Все в одеждах оттенка свежего снега, с одинаково рассчитанными улыбками.

Голографическая медаль – «За Вклад в Вечный Баланс» – парила у его груди, испуская тихое, убаюкивающее гудение. Голос диктора, отшлифованный алгоритмами до бархатного тембра, витал под сводами:

«…и сегодня мы чествуем не просто архитектора. Мы чествуем провидца, чей разум подарил нам самый ценный дар – покой. Отныне тревога – это лишь слово из архивов. Страх – музейный экспонат. Мы живем в сиянии вечной гармонии, возведенной его гением».

Кассиан совершил предписанный ритуал – поднес ладонь к сердцу, ощутив сквозь тонкую ткань униформы ровный, ничем не взволнованный пульс. Его взгляд, привыкший считывать не эмоции, а данные, скользнул по толпе. На его ретинальный дисплей проецировались биометрические потоки: зеленые кривые удовлетворения (98.7%), стабильные синие линии нейтрального состояния (0.3%). Ни одного красного всплеска. Ни одного желтого предупреждения. Совершенство.

И тогда он увидел её.

Девушка в третьем ряду. Ее улыбка была такой же безупречной, выдержанной ровно 4.2 секунды, как того требовал протокол одобрения. Ее поза была расслабленной, но правильной. Но ее глаза…

В них была бездна.

Не пустота пассивного контент-реципиента. А густая, живая, невысказанная скорбь. Глубокий омут, в котором тонул весь искусственный свет Атриума. Это было мгновение. Меньше мгновения. Микросбой в перфомансе реальности.

Но время для Кассиана остановилось.

Он замер. Улыбка. Только улыбки. А потом— глаза. Настоящие. Боль. Живая, нестерилизованная боль. Его собственное сердце, предательски, екнуло. Старый, забытый симптом.

И в тот же миг гигантское Логос-Дерево, сиявшее на стене позади него – символ Эвдемонии, чьи бесчисленные листья-диоды пульсировали в такт глобальному ритму системы, – мигнуло.

Один единственный лист в нижнем левом квадранте. Погас. Вспыхнул снова. Сбой.

Аплодисменты, запрограммированные на кульминацию речи, прорвались идеально синхронизированной волной. Улыбки сияли. Все было как было.

Но трещина прошла не по экрану. Она прошла по нему.

Аплодисменты стихли так же резко, как и начались, сменившись ровным гулом одобрения – белым шумом счастья. Кассиан опустил руку, чувствуя, как холодок медали просачивается сквозь ткань. Он улыбался. Его лицевые мышцы выполняли заученную программу, в то время как внутри всё переворачивалось.

Он снова метнул взгляд на третью линию. Девушка смотрела прямо перед собой, её лицо было спокойной маской. Никакой скорби. Никакой бездны. Только ровный светлый взор, как у всех. Неужели показалось? Галлюцинация от переутомления? Но его учёный ум уже анализировал, сопоставлял: координаты взгляда, длительность контакта – 0.87 секунды, частота моргания – чуть выше нормы. Данные не лгут. Это было.