БЕЛОГВАРДЕЙСКАЯ ВОШЬ

Случай из жизни прораба Онучко.

Случайно забредшие в этот уголок нового района, прохожие с удивлением рассматривали на краю его, длинные поленницы из дров состоящие из всякого хлама.

Эти поленницы, если их можно так назвать, были низки, примерно метра полтора. Сложены они были из поленьев, обломков досок, посинелого плавника годами отмытого водой, ломаных ящиков из – под водки и всего того, что воображение людей может понаделать из дерева.

Поленницы эти были велики – длиной с хорошую речную баржу, но они были как-то низкорослы и факт этот указывал, что сложены они были несильным человеком.

Новый район из двухэтажных деревянных домов победоносно наступал на оставшиеся после войны землянки, вырытые власовцами, пригнанными сюда на стройку. Эти норы с дымящими жестяными трубами, проваливались сквозь вечную мерзлоту к тёплой земле и спасали людей в страшные заполярные морозы.

Одноногий прораб Онучко, осуществляющий это наступление, вдруг столкнулся с трудно разрешимой проблемой. При разметке нового дома, он уткнулся носом в эти нескончаемые ряды дров. Вся эта плотно уложенная масса лежала хорошим пирогом, плавно изгибаясь по рельефу местности, и решительно препятствовала дальнейшей застройке.

Захлебнувшееся наступление прораба Онучко вызвало бурные разговоры среди жителей городка. Наблюдая, как Онучко увещевает жителей землянок разобрать дрова, квартировладельцы нового района призывали не церемониться с их обитателями, мол пособники и давно пора их к ногтю…

В этих словесных баталиях активно принимал участие только – что демобилизованный солдат Сметанин, живший с матерью в недавно выстроенном доме, чем необычайно гордился.

Далеко откинув тощую ногу в хромовом сапоге, смятой по дембельски в гармошку, заткнув большие пальцы рук за наяренную бляху, Сметанин поикивая от спирта разведенным материнским грибом, втолковывал рядом стоящему соседу, старику Клокотову, о дембеле, международной жизни и сволочах мешающих ему процветать. Напрягши тонкое горло, он нервно вскрикивал:

– И, вщик, бульдозером, с говном ихним, и всё. Строй чего хочешь! Или там дом, или магазин! Я у германца служил, никаких таких землянок не видел, всё чисто и аккуратно, ходят пукают.

И выкатив жёлтые глаза, показал это действие…

Клокотов посмотрел куда-то мимо его и пробубнил в нос:

– Тебе бы в атаку всё, после бульдозера, людям-то куда?…

–Так мешают же! – Сметанин с вывертом откинул другую ногу. – А раз мешают, то вщик бульдозером и всё!. Всё равно сволочь там всякая, так сказать, тормозит наступление коммунизма…

Клокотов опять пробубнил:

–Людям-то, куда?

Сметанин опять выкатил жёлтые глаза:

– Ну ты даёшь, старик! Что власовцы – люди, да?

На взвинченный голос сына выглянула мать Сметанина:

– Коля, брось ты дурню объяснять, он уж и ум-то прожил! Иди домой я тебе картошки нажарила!

Сметанин фыркнул на материнский голос, навел не засунутые пальцы под бляху на Клокотова:

–Ну, ты даешь старикан, что зря бились? Ну пока…

Повернувшись, видимо что-то хотел выдавить из организма как аргумент в виде пука, но не получилось, и он выбрасывая ноги в хромачах картинно отправился домой на зов матери.