Сквозь пелену кошмара

Деревня Вересковая, затерянная среди бескрайних полей и зловещих болот, медленно погружалась во мрак. Не в тот естественный мрак, что приходит с закатом, а в гнетущую тьму, пропитавшуюся страхом и необъяснимой тревогой. Уже неделю окрестности сотрясались от жуткого шепота, проникавшего в сердца жителей, словно ядовитый газ. Он не был ни пением, ни воем зверя, ни даже звуком, который можно было бы объяснить. Это был просто шепот, тонкий, тягучий, неотступный, словно чье-то злобное дыхание на затылке.

В домах запирались двери и заколачивались окна, словно от надвигающейся бури, а не от звука. Дети, обычно галдящие и играющие на улице, теперь прятались за юбками матерей, вцепившись в них мертвой хваткой. Мужчины, закаленные тяжким крестьянским трудом, с опаской оглядывались по сторонам, сжимая в руках колья и топоры.

В доме старосты, Ивана Тимофеевича, собрался совет старейшин. В просторной, но закопченной избе, тускло освещенной керосиновой лампой, царила угнетающая тишина. Лица собравшихся, изборожденные морщинами и отмеченные печатью тяжких забот, были мрачнее ночи.

– Ну что, Иван Тимофеевич? – хрипло спросил старый мельник Семен, его голос дрожал, несмотря на попытку казаться твердым. – Как долго мы будем сидеть, словно кролики в норе, ожидая своей участи?

Иван Тимофеевич, высокий, сутулый старик с седыми, как лунь, волосами, молча окинул взглядом собравшихся. Его взгляд был тяжелым, но в нем читалась твердость, которая всегда отличала его от остальных. Он был старостой уже много лет, и за это время успел повидать немало бед и невзгод, но такого ужаса, как сейчас, он не припоминал.

– Терпение, Семен, – медленно произнес Иван Тимофеевич, его голос звучал глухо и устало. – Паника – плохой советчик. Нужно разобраться, что происходит, прежде чем предпринимать какие-либо действия.

– Разобраться? – гневно воскликнул кузнец Егор, чьи мускулистые руки сжимали кочергу. – А что тут разбираться? Все и так ясно! Это ведьма! Вернулась!

В комнате повисла гнетущая тишина. Слово “ведьма” словно прозвучало заклинанием, наполнив воздух леденящим ужасом.

– Не говори глупостей, Егор, – отрезал Иван Тимофеевич. – Ведьму сожгли много лет назад.

– Сожгли, да не до конца! – настаивал Егор. – Говорят, дух ее остался, и теперь он вернулся, чтобы мстить! Я сам слышал рассказы стариков о том, как она проклинала нашу землю!

– Да что ты несешь? – вмешалась Аксинья, жена мельника Семена, чье лицо было белее мела. – У меня ребенок ночью проснулся от этого шепота, плачет, боится, не ест! Не до сказок сейчас!

– Вот именно! – подхватил Семен. – Нужно что-то делать! Мой скот чахнет, молока нет, а кормить чем семью?

– Мои куры все передохли, – проговорила Марфа, вдова, живущая на окраине деревни. – Одна за другой! И все молча, без единого звука! Словно кто-то выпил из них жизнь!

– Что же делать, Иван Тимофеевич? – с мольбой в голосе спросил молодой парень, Андрей, недавно женившийся на дочери кузнеца Егора. – Как нам защитить себя и свои семьи?

Иван Тимофеевич снова обвел взглядом собравшихся. Он видел страх в их глазах, отчаяние и гнев. Он знал, что должен принять решение, но какое? Верить в старые сказки о ведьме было глупо, но игнорировать происходящее – преступно.