Приключения Крыжля

Эту историю мне рассказал соседский мальчишка.

Однажды вечером на лавочке я сидел, курил папироску, а он стоял рядом, грыз морковку.

– Дядька Егор, а растения живые?

– Какие?

– Да, вот, например, морковка.

– Конечно, – я почесал затылок, – все живые, и морковка твоя и капуста, и трава под ногами.

– А свекла?

– И она тоже.

Он вдруг перестал есть, бережно положил огрызок на ладони и уставился на него жалостливым взглядом.

– Ты что это, Дим?

– Ей, наверное, больно, когда я ее зубами?

– Да нет, фантазер ты какой, – посмеялся я над ним.

Позже я стал замечать мальчика в огороде. Ребенок ходил между ростками свеклы, лука, картошки и мне казалось он беседует с ними.

«Бог с ним, мало ли на что способно детское воображение, может он с собой, песни какие напевает».

Заходило солнце, обжигая последним жаром дубовую рощу. Люди выходили со дворов встречать скотину с пастбища, слышался свист пастушьего кнута и матерная ругань. Ко мне подошел сосед – отец Димки Иван Иванович и попросил закурить. Я его угостил, мы курили, сладко выпуская клубы дыма.

– Иван, а Димка-то на агронома, наверное, пойдет учиться – вон как интересуется.

– Да-к кто его знает-то, мал еще, в школе небось наплели что-нибудь, вот и лазает на огороде теперь, – Иванович закашлялся, выругался и сплюнул.

– Хорош табак у тебя Егор, угостишь семенами?

– Да, а то, отсыплю конечно.

Сосед мужик хороший, бывало поможет с огородом, с сеном, а то я ему, так и жили в ладу.

Коровы шли медленно – полные, сытые, теряя позади большие лепешки навоза, раскидывая его хвостами. Наполненные молоком вымя мерно раскачивались, а бабы хвалили каждая свою корову.

– Маруська молодец, полный бидончик несет.

– Да что-Маруська-то твоя, вот Звездочка, глянь-ка, ведер пять несет.

Так и спорили пока корова не зайдет на двор. Хозяйки шли за ними, прикрывая калитки.

Я не спешил, вместо суеты снова присел на лавочку и наслаждался жизнью, ведь она есть воздух, а мы как эти Димкины растения. Также дышим, также пьем и растем. Малец подсел и застенчиво заговорил, пряча глаза.

– Дядь Егор, хочешь я тебе сказку расскажу, сам сочинил. Только не смейся.

– Давай парень рассказывай, не робей. Посидим, пока не стемнело, уж больно вечерок хороший.

На обрывистом берегу узкой безымянной речушки кипела жизнь. Разная насекомая живность облюбовала это тихое место. Муравьи работали, звенели комары, в земле и навозе копошились черви. Все были заняты каждый своим делом. Воздух гудел от перебранки сверчков со стрекозами.

Муравейник располагался в зарослях высокой болотной травы, большой, капитальный. Муравьи здесь были основой порядка и мироустройства. Даже человек с почетом и уважением не косил здесь траву, обходил стороной.

В священный день, как и ожидалось, случилось затмение солнца, причиной которого стала огромная бабочка, севшая на высокий цветок ромашки. Она раскинула бурые крылья и заслонила свет. Вся колония замерла в ожидании пророчества. Главный жрец Оха, задрал вверх приемные антенны и улавливал тончайшие сигналы, которые преломлялись сквозь крылья и отображались отблесками непонятных символов на земле. Все что мог разобрать жрец, звучало так: «в вашем месте обитания очень скоро станет смертельно опасно, покидайте его, идите вверх пока не увидите вот это» – он указал на тень, отбрасываемую крылом бабочки. «Вы почувствуете, когда увидите это. Селитесь возле него и служите, пока на то будет его воля. Передайте это послание всем муравьям, ибо это существо» – тень приобрела ярко-золотую окантовку – «есть для вас священное, призванное для великой цели». Пророчество завершилось, бабочка улетела в голубое небо.