Оп твою так! – воскликнул Казин, высунувшись из кабины. – Это что ещё за муровина?
Муровина и впрямь впечатляла. В поперечнике она была метра четыре, да ещё немалые вздутия по краям. Цвет её менялся от студенисто-зелёного до почти василькового. Муровина лежала, глубоко вдавившись в раздолбанную гусеницами почву метрах в десяти от того места, где три часа назад Казин уже проезжал. Не заметить такую блямбу было бы невозможно, значит, три часа назад муровины здесь не было.
Рука Казина сама собой полезла в кудрявый затылок.
На одном из вздутий обозначилась дырка, и оттуда спрыгнуло в весеннюю распутицу человекоподобное существо цвета хаки.
– Понятненько, – сказал Казин, оставив затылок в покое. – Вот только вас мне и не хватает для полного счастья.
Глава 2
Восемнадцатый день – болото
Лотки засели не доходя Марьина ручья. До Подсосонья их привезли на «КамАЗе», там перегрузили на пену, и Илюха на своём «Т-104» поволок их на объект. И, разумеется, сел на брюхо. Дизель ревел, гусеницы вращались, разбрасывая глиняную кашу, но даже самого себя трактор с места сдвинуть не мог. Одно слово – Марьин ручей, тут и в августе сухо не бывает.
Огорчённый Илюха прибежал к Казину жаловаться на судьбу и погоду.
– Трансцендентально… – заметил начитанный Казин, когда наконец въехал, что ему предстоит полдня кандыбать к Марьину ручью, выдёргивать из хляби Илюху, а потом с пеной на поводке полдня кандыбать обратно.
– Чево? – подозрительно спросил Илюха.
Казин объяснил понятными словами.
– Я и без тебя знаю, что хреново, – согласился тракторист, – а делать-то чево?
Делать было и впрямь нечего. Кроме казинского крана, больше болотников в колонне не имелось. То есть был ещё тросовый экскаватор, на котором мудохался Степанов, но до экскаватора было ещё на добрых два километра дальше. Степанов уже подбирался к Неодолимому, а там уже никакой болотник не поможет, всякая техника сядет намертво, и деньги таинственного АО, вздумавшего осушать земли в районе Марьина ручья, будут прочно и навеки похоронены в расейском суглинке.
Впрочем, Казина и других мелиораторов этот вопрос волновал постольку-поскольку. Главное, что покуда АО «Дубрава» исправно платило заработную плату, и гончарную трубку везли из Прибалтики, как в добрые старые времена, не столько для работы, сколько на бой. Говорили, что «Дубрава» отмывает мафиозные денежки, потому и затеяла проект века, собираясь осушить гнилое болото, хотя кругом и без того полно бросовых земель.
Казин этим слухам верил и не верил одновременно. Случалось, ехидно спрашивал: а какие деньги тридцать лет кряду отмывала советская власть? Вон они, плоды их работы, – по всему району видны: оплывшие каналы, заиленный дренаж, порушенные мосты, перепаханные поглотительные колодцы. И всё приведено в негодность ещё тогда, сразу по сдаче объекта. А сейчас – просто без дела догнивает. Колхозы не пашут, а арендаторы мелиорированную землю не берут, стоит она впятеро дороже, а урожай на ней если и выше, то на ползерна с гектара. Но тем не менее работал Казин так, чтобы потом кран из трясины вытащить своими силами, не рассчитывая, что кто-то будет помогать, когда богатенькое АО растает в воздухе словно утренний туман. И на всякий случай солярку и съёмное оборудование хранил не на ремонтном, а дома в сараюшке. Случись что – без Казина кран можно только в металлолом, а цена такому железу – сущие слёзы. Потому Казин и не переживал, когда зимой задерживали зарплату. Ежели что, он явочным порядком кран за долги угонит, а уж куда его приспособить – всегда можно придумать.
