Из моей тридевятой страны. Статьи о поэзии

Автор

Страниц

255

Год

—

Моя тридевятая страна: о вдохновении и поэзии

Заглавие «Из моей тридевятой страны» заимствовано из эпистолярного произведения Марины Цветаевой, адресованного князю Д. А. Шаховскому. В этом письме она упоминает "мою тридевятую страну, из которой проистекают все стихи". В данной работе автор предлагает читателю уникальную экскурсию в страну своих самых любимых стихов, представляя статьи о поэтическом творчестве Ахмадулиной, Бродского, Кушнера, Шварца, Седаковой, а также размышления об образах царя Давида, Тристана и Изольды в русской поэзии.

Более того, в этой работе я хотел бы добавить несколько своих мыслей и впечатлений о вдохновении и поэзии. Ведь каждый из нас обладает своей уникальной "тридевятой страной", из которой черпает свою эмоциональную силу и творческую энергию. В то время как некоторые найдут вдохновение в природе, другие будут находить его в искусстве, музыке, любви или трогательных моментах повседневной жизни.

Русская поэзия, как ничто другое, имеет способность переносить нас в мир эмоций и страстей, открывая нам новые грани человеческого существования. Имея "тридевятую страну" собственного вдохновения, мы можем стать свидетелями великих произведений литературы и ощутить вклад великих поэтов в нашу ментальность и культуру.

Моя надежда заключается в том, что эта работа станет своеобразным проводником в мир поэзии и вдохновения для каждого, кто заинтересован в глубине русского лирического искусства. Через линзу моих собственных мыслей и исследований, я предлагаю вам отправиться в путешествие по "тридевятой стране" поэзии, где вы ощутите мощь слов и искусство между строк. Таким образом, я надеюсь, что каждый читатель найдет здесь что-то уникальное и вдохновляющее для себя.

Читать бесплатно онлайн Из моей тридевятой страны. Статьи о поэзии - Елена Айзенштейн

Оформление Елена Оскаровна Айзенштейн

ISBN 978-5-4474-0954-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Я из людей, и больно мне людское…»

Избранные страницы творчества Беллы Ахмадулиной

«У поэта не должно быть „лица“, у него должен быть голос, голос его – его лицо», – писала Марина Цветаева. Поэт – «только голос». Неважно, о чем он пишет, важно, чтобы он сказал это свое «что» как никто другой. Наличие голоса, своей неповторимой интонации, своего стиля (а голос и стиль – одно) отличает Беллу Ахмадулину. Его физическое воплощение (авторское исполнение стихов) прекрасно. Те, кто бывал на творческих вечерах Ахмадулиной, наверное, помнят, как льются стихи из ее уст и как непросто, с многочисленными остановками, почти мучительно Ахмадулина отвечает на вопросы слушателей. Чем объясняется этот контраст? Думается, тем, что на наших глазах, в непосредственной близости к нашему слуху рождается слово. Ахмадулина перестает говорить стихами и, пытаясь сказать на человеческом языке, чувствует его несовершенство. А может быть, все дело в том, что в этот момент от нее отлетает «меж звездами где-то» дирижер с грозной палочкой, управляющий ею?

Белла Ахмадулина – поэт, которого влечет «старинный слог», обаянье «древней речи».1 Вся она невидимыми узами связана с ушедшей эпохой и ее поэтами, с Державина и Пушкина начиная. Державин, Пушкин, Лермонтов, Блок, Мандельштам, Пастернак, Ахматова, Цветаева – все те, с кем общается Ахмадулина в чудном театре стихотворения, чьи лица видятся ей сквозь призрачность дневной, мирской суеты, с кем вольно или невольно она соотносит свое поэтическое призвание, умение «использовать гортань для песнопенья». Душа Ахмадулиной – ларец, полный сокровищ, улей, в который слетаются, подобно пчелам, любимые ею души поэтов:

То, что ларцом зову (он обречен покраже)

и ульем быть могло для слета розных крыл:

пчелит аэроплан, присутствуют плюмажи,

Италия плывет на сухопарый Крым.

Но к Цветаевой у Ахмадулиной совершенно особое чувство. Это ясно хотя бы по количеству текстов Ахмадулиной, так или иначе проникнутых цветаевским духом, одушевленных Цветаевой. Выступая на вечере в Литературном музее 25 января 1978 года, Ахмадулина начала с того, что произнесла: «Сказано в программе вечера, в билете: поэт о поэте. Я скажу иначе: поэт о ПОЭТЕ. Это очень важное соотношение для меня звуковое». Для Ахмадулиной неравенство, которое она сама подчеркивает и осознает, – терзание и мучение. И все же «осознать свою усеченность в сравнении с чьей-то завершенностью, совершенной замкнутостью круга» – это «попытка совести», или, говоря словом Цветаевой, «попытка иерархии» духовных величин разного уровня.

Цветаева для Ахмадулиной иерархически неизмеримо выше. В самом начале поэтического пути, в «Уроках музыки» она пыталась объяснить свое родство с Цветаевой, похожесть пути из музыкального детства в поэзию, в окружность одиночества и судьбы:

Марина, до! До – детства, до – судьбы,

до – ре, до – речи, до – всего, что после,

равно, как вместе мы склоняли лбы

в той общедетской предрояльной позе,

как ты, как ты, вцепившись в табурет, —

о карусель и Гедике ненужность! —

раскручивать сорвавшую берет,

свистящую вкруг головы окружность.

Желание накричаться «я – как ты, как ты!» вовсе не фамильярничанье, а попытка найти точку опоры в своем пути. Ахмадулиной есть на кого оглядываться за духовной поддержкой. «Марина Ивановна, во всем исходя из Пушкина, вела нас к иному слову, то есть куда-то туда, как полагалось по времени. Я же теперь полагаю, что приходится вести немножко туда, к былой речи, то есть проделать как бы весь этот путь сначала в одну сторону, потом в другую и искать утешения в нравственности и в гармонии нашего всегда сохранного и старого, в том числе, русского языка. Обратно к истокам», – объясняет Ахмадулина. Ее тоска по старинному слогу – воплощение тоски по высоте духовной жизни. Она тот вечный Орфей, идущий в Аид за Эвридикой (лирикой)…

Продолжить чтение

Вам может понравиться: