Судный день с антикоучем

Настя сидела перед ноутбуком, скрестив руки, как будто обнимала себя. На экране – лицо коуча в Zoom'е. Лицо было обнадёживающе внимательное, даже немного слишком. Словно человек не просто слушает тебя, а монтирует в голове документальный фильм о твоей душе с закадровым голосом и крупными планами.

– Мне никогда особо не помогали коуч-сессии, – сказала Настя, приподнимая бровь. – Ходила… ну, потому что было интересно. Местами.

Она на секунду отвела взгляд, будто боялась, что правда слишком громкая и может расплескаться. Потом снова взглянула в камеру и добавила:

– Хотя чаще – это просто эхо. Ты говоришь, коуч кивает, ты повторяешь… и вдруг ловишь себя на мысли, что это уже не ты. Это новая версия тебя, отредактированная в real time под чью-то методику.

Она усмехнулась и сделала глоток холодного чая. На экране отразился свет окна. Где-то за ним гудел город. Мир шёл своей дорогой.

– Знаете, в какой-то момент мне стало казаться, что коуч – это просто дорогой переводчик между мной и моей совестью. Только с голосом поприятнее.

Позже, в ресторане с мужем, Настя уже не звучала спокойно. Голос стал громче, движения – резче. Вокруг них мягко гудел зал: официанты, бокалы, беззаботные люди. Только за их столиком царил почти сакральный накал.

– Рома, ты не прав! – воскликнула она, отставляя вилку. – Алена, мой коуч, сказала, что мужчина обязан удовлетворять потребности женщины. Иначе – всё, гудбай успех. А если ты чувствуешь себя нищебродом – это твой выбор.

Роман посмотрел на неё, как будто в этот момент не она говорила, а кто-то говорил через неё. Его глаза не выражали злости – только лёгкую тоску. В них было что-то от зимы без снега.

– Ты вообще слышишь себя? – спросил он. – Сколько из этого – ты, а сколько – Алена?

– А что, если я и есть Алена? – парировала Настя. – Или, по крайней мере, та Настя, которой я хочу быть. Ты разве не хочешь, чтобы я была лучше?

Роман вздохнул. Он положил приборы, как солдат, сдающий оружие. Ему больше нечего было защищать.

– Я хочу, чтобы ты была собой. Без абонентской платы и чужих цитат. Но, похоже, на это у тебя больше не оформлена подписка.

Настя отвела взгляд. Ей вдруг стало холодно – не от кондиционера, а оттого, что он оказался слишком прав.

В другом конце города, на съёмке для рекламного ролика, Оксана сыпала словами, как хлопьями из модного завтрака.

– Лена, ты должна сходить к моему коучу! – заговорила она в камеру, сияя, как будто прямо сейчас заключала контракт со Вселенной. – Он не просто умный, он… просветлённый. Он говорит мне, что я – царица. Что моё внутреннее дитя – это не капризный подросток, а шаман в Патагонии. И я это чувствую, понимаешь?

Оператор за камерой кашлянул.

– Извините, – сказала Оксана, поправляя волосы, – но если бы вы хоть раз послушали, как он говорит «у тебя уже есть всё», вы бы заплакали. Я лично каждый раз плачу. Примерно с восьмой минуты. До этого – визуализирую изобилие.

Она улыбнулась. Настоящая – только на секунду. Потом – снова в образе.

– Я стала спокойнее. Меня уже не бесит начальник. Меня не триггерит кофемашина. Я даже с бывшим теперь разговариваю, когда вижу его в зеркале заднего вида.

Прошло всего два дня. В офисе, где царила атмосфера корпоративного дзена и перегретых Excel-файлов, Оксана вскипела, как чайник без клапана.