Петр Чайковский

© Айнбиндер А. Г., 2022

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2022

Петр Ильич Чайковский… обычно далее следует тире и определение типа «великий русский композитор», «гений русской музыки», «самый исполняемый русский композитор в мире». Пожалуй, у каждого при упоминании его имени возникает своя ассоциация – рождественские и новогодние праздники под музыку балета «Щелкунчик», или опера «Евгений Онегин» или пьесы «Детского альбома», через которые проходит каждый ученик музыкальной школы, или Танец маленьких лебедей из «Лебединого озера», или Первый фортепианный концерт, или ария Германа из оперы «Пиковая дама», которая звучит на заставке телеигры «Что? Где? Когда?», продолжать можно бесконечно…. Кем был этот человек, живший полтора века назад, чья музыка вызывает отклик у людей разных поколений, культур и традиций. Жизнь, подробности биографии Чайковского по-прежнему будоражат сознание людей, его образ продолжает обрастать мифами и легендами.

В чем же секрет невероятной популярности музыки Чайковского? Чайковский, по сути, не был революционером-новатором, подобно, например, Рихарду Вагнеру. Он не изобрел своей особенной гармонии, сам восхищался оркестровому «пиршеству» сочинений своего коллеги, друга и главного антипода Николая Андреевича Римского-Корсакова, и так далее. Но музыка Чайковского настолько узнаваема! Возможно, дело в особой универсальности его музыкального языка. Чайковский всегда и везде был «своим», не только русским европейцем, не только человеком, но и композитором мира. Ведь Чайковский стал почти национальным композитором в странах совсем иной культуры – в Японии, Китае…

Наверное, все же главный секрет его творчества в исповедальности, которая не может не трогать, не может оставить равнодушным, ведь музыка – это, пожалуй, единственное, в чем Чайковский абсолютно искренен, каждая нота о нем и на самом деле о каждом. Для Чайковского было очень важно быть понятым, чтоб его откровения были услышаны: «Я сочиняю, т. е. посредством музыкального языка изливаю свои настроения и чувства, и, разумеется, мне, как и всякому говорящему и имеющему или претендующему иметь что сказать, нужно, чтобы меня слушали. И чем больше меня слушают, тем мне приятнее. В этом смысле я, конечно, люблю и стремлюсь к ней всей душой»[1][2]. Следовательно, конечная цель для композитора – диалог его музыки со слушателем, отсюда и желание, чтобы его лирические исповеди были поняты другими людьми. В его сочинениях – бесконечный фатум, с которым невозможно бороться и который нельзя преодолеть, и самая светлая любовь, которая почти всегда приводит к трагедии героев.

Трагичность музыки Чайковского – это вовсе не сентиментальная меланхолия, это буря страстей. Часто эти факторы лежат на поверхности, порой скрыты и о них только остается догадываться. Часто даже то, что кажется победным и радостным, – весьма сомнительно: какие именно силы торжествуют в мажорном финале Пятой симфонии, отчего Первый фортепианный концерт, написанный в самой трагической тональности си-бемоль минор[3], как правило, исполняют весело и задорно, иногда даже по-пионерски, совсем не задумываясь не то чтобы об авторской версии сочинения – ну не писал Чайковский этих бравурных аккордов в начале концерта, – но даже не подумав, зачем же автору нужна была именно эта тональность. Чайковский определенно мастер подобных ребусов. Переполненная трагизма музыка балета «Щелкунчик», который Чайковский писал по плану Мариуса Петипа, вступает в диссонанс с его ослепительным, конфетным, сладким Конфитюренбургом. Даже «Иоланта» и ее счастливый финал, который неизвестно чем обернется для героини, какой мир откроется ее глазам, может быть, и прозревать не стоило?