Как я стал кандидатом наук

Нужно ли лечить свои «травмы», если они позволяют залезть на желаемую «гору»?

Все совпадения имен случайны*

Был солнечный зимний день и снег поскрипывал под лыжами. Мы с моим другом катились по лыжне в сосновом лесочке, который примыкал к новостройкам на окраине Москвы. Я впереди, а друг сзади. Навстречу нам, едет какой-то мальчишка с отцом. Мы встречаемся, и чуть перед этим я схожу с одной лыжни, ожидая по тогдашнему этикету в ответ, что и парень сделает то же самое. Но мальчишка и не думал этого делать. Вместо этого, он наезжает загнутым носом своей лыжи, на мой. С пренебрежением смотрит на меня, а я на него. Это вызов. И вдруг, он протяжно произносит – Паааап! И его отец, взрослый мужчина, протянув свою руку, просто выкидывает меня, пятиклассника, в сугроб. Мой друг спрыгивает с лыжни сам, они проезжают, а я утираю злые слезы в сугробе. От обиды и несправедливости. И оттого, что никто не мог мне помочь. А потом пришла злость. На мальчишку, его отца, и, самое главное, на свою слабость. Именно тогда, эта пружина злости толкнула меня пойти в борьбу, толкнула на понимание что никто, кроме тебя не решит твоих проблем. Злость и ярость были тем топливом, той пружиной, что потом не раз меняла мою жизнь в самые непредсказуемые стороны.

Меня всегда привлекали интеллектуалы. Было что-то особенное в них, как мне тогда казалось. Они отличались от всего моего окружения, от родственников, которые в основном имели максимум техникум или вообще школу. У моей мамы была подруга, которая была замужем за каким-то физиком, кандидатом наук. Тихая и бездетная пара, в доме которых всегда было тихо, уютно. Пахло выпечкой и домашним вином, которое этот кандидат сам же готовил на своем балконе.

– Женю звали в Японию работать, но мы отказались – рассказывала маме ее подруга, Марина – Женя не переносит их кухню и, наверное, не сможет там выжить с его то язвой. Бляха муха, думал маленький я, да как такое возможно вообще! И не то, что бы я уж очень хотел в Японию, просто та свобода, с которой это говорилось, влекла своими горизонтами. Еще эти люди умели отдыхать. Театры, выставки, литература, пусть простые, но все же путешествия. А еще они разговаривали. Разговаривали не о ценах на продукты, урожае картошки или сволочи начальнике. Нет, их беседы были над этим и то, что они спрашивали мое мнение и слушали его без насмешек, мне жутко нравилось. В общем, какой-то розово ванильный образ интеллигента – интеллектуала прочно заякорился в моем детском мозгу. Плюс минус ему соответствовал из моего окружения только дед, по отцовской линии. Образование он имел то ли пять, то ли семь классов, но все в деревне и в городе, где они с бабушкой жили, считали его мужчиной умным. Но он, при всей своей эрудиции и развитом критическом мышлении имел грубоватый характер и был предельным циником. Его характер называли сложным из-за того, что он всегда имел свое мнение, умел его отстаивать, но при этом, когда надо не высказывал его, был очень гибким в суждениях и предельно четко видел свои интересы. А еще его отличительной особенностью было умение учиться. Бабушка со смехом вспоминала, что первый забор, который сделал дед, был столбами наружу, а не внутрь.

– вся деревня смеялась – хихикая, говорила она.