PAMF

Феру сидел на старом стуле, его глаза сканировали полутёмную комнату. Было тихо, как будто само время в этом месте остановилось. Холодный воздух заполнял лёгкие, оставляя послевкусие сырости, а единственный источник света – тусклый фонарь за окном – едва пробивался сквозь плотные занавески. В комнате было нечто отталкивающее, стерильное, словно место, давно забытое людьми.

Его левая рука сжимала свечу, а правая медленно перебирала зажигалку, время от времени задерживаясь на кольце с янтарным камнем. В тусклом свете камень будто пульсировал мягким золотым светом, отражая то, что происходило в комнате. В комнате было невыносимо тихо, настолько, что звук вращающейся зажигалки казался громким и неприятным. В этот момент он сделал резкое движение, и тишину прорезал щелчок – звук, как молния, разлетелся по комнате. Феру поднёс зажигалку к фитилю и зажёг свечу. Он смотрел на огонь сосредоточенно, языки пламени будто рассказывали ему историю, от которой Феру не мог оторваться. С каждым колебанием огонь словно шептал что-то, а Феру, в свою очередь, отвечал ему. Свеча умирала медленно, её пламя колебалось, словно борясь за жизнь. Капли воска падали на пол, оставляя тёмные пятна.

На кровати перед ним лежал старик, чьи веки дрогнули. Он открыл глаза, но даже в этом малом движении чувствовалась слабость, словно каждое его действие требовало колоссальных усилий. Взгляд старика устримился на Феру, но тот продолжал смотреть на огонь. Старик попытался что-то сказать, но лишь хриплый звук вырвался из его горла. Феру жестом руки остановил его.

– Прости, если разбудил, – прерывисто произнёс Феру, его слова не несли и тени сожаления. На его лице мелькнула едва заметная тень улыбки, холодная и мимолётная. – Но я рад, что ты проснулся.

Старик с усилием поднял руку, но она тут же рухнула обратно на простыню. Он выглядел так, будто с каждым вдохом терял последние силы; его тело было заперто в ловушке старости, забывшей о подчинении его воле. Суставы были неподвижны, словно каменные, а сам он напоминал беспомощного младенца, утратившего способность двигаться.

– Ну же, не дёргайся, – проговорил Феру с лёгким насмешливым наклоном головы. – У тебя и так нет сил. Ты ведь знаешь, что осталось немного. Не трать их зря.

Старик молчал, пытаясь сдержать тяжёлое, рваное дыхание. Его грудь поднималась и опускалась, словно каждое дыхание было последним.

– Мне нравится огонь, – тихо сказал Феру, его голос звучал плоско, как нечто лишённое эмоций. – Он завораживает. Ты видишь, как он танцует? Кажется, он живой. Вот, например, эта свеча – она даёт свет, но с каждым мгновением умирает, превращаясь в жидкость.

– Он сделал паузу, наблюдая, как воск медленно стекает на пол.

– Люди и свечи… похоже, не правда ли? Ты не думаешь так? – наконец, он перевёл взгляд на старика, как бы ожидая ответа. Пламя свечи отражалось в его глазах, как жадный зверь, готовый поглотить всё в своём пути.

Старик вздрогнул, взгляд его застыл, в теле пробежала дрожь. Он едва заметно кивнул, издав хриплый, едва слышимый стон.

– Ты любишь огонь, как и я, правда? – Феру понизил голос, словно был уверен в ответе. – Хотя что спрашивать… Я знаю это и без слов. Ос-гу-на-ря-тун, – произнёс он медленно, тщательно произнося каждую букву, словно ощущая их на языке.