Мой ласковый и нежный зверь

«Когда отчаяние обретает клыки».

– Ну что ж, приступим. Расскажите о себе, – произнесла Анна Викторовна, полицейский психолог. Она достала блокнот и внимательно посмотрела на собеседницу.

Я стояла на пороге кабинета, не решаясь сделать шаг внутрь. Светлые стены, мягкий свет и уютная мебель – всё здесь было призвано вызывать доверие и спокойствие.

В центре стоял массивный деревянный стол, а напротив него – два глубоких кресла. На стене висели абстрактные картины, навевающие расслабление и отвлечение от тревожных мыслей.

– Проходите, Кристина Игоревна, присаживайтесь, – мягко пригласила Анна Викторовна, указывая на кресло напротив.

Я опустилась в кресло, которое на удивление оказалось очень удобным, и встретила взгляд психолога. Довольно симпатичная женщина средних лет, на вид – лет сорока с небольшим. Её светло-русые волосы мягко ниспадали на плечи. Она добродушно улыбнулась, но во взгляде я прочла пристальное, аналитическое внимание.

– Я даже не знаю, с чего начать, – выдавила я, наконец.

– Начните с самого начала, – её голос был спокоен и обволакивающ.

– Что, прямо с самого рождения? – на моем лице дрогнула усмешка.

– Вы зря иронизируете. Именно с детства прорастают все зерна наших поступков, мыслей и… желаний.

«Желаний». Слово будто обожгло меня изнутри. Я прищурилась, поймав её взгляд.

– Хотите покопаться в моих мозгах? – в моём голосе прозвучал открытый вызов.

Анна Викторовна медленно отложила ручку и блокнот, поднялась и придвинула к моему креслу стоявший рядом стул.

– Но почему же сразу – «копаться»? – она мягко опустилась на сиденье. – Поверьте, я не желаю вам зла.

Её ладонь легла поверх моей. Прикосновение было тёплым, но от этого не менее чужим.

Я резко выдернула руку, будто от прикосновения раскаленного металла.

– Зато вы желаете зла ему! Хотите, чтобы я вам сказала, где он прячется? Я не знаю! А если бы и знала – не сказала бы, хоть убейте!

Последние слова я выкрикнула ей в лицо, и эхо от них повисло в тишине кабинета.

– Кристина, вы не правы. Я не желаю зла никому. Я хочу понять, что им движет. Понять, почему так сильна связь между вами.

Я смерила её сомнительным взглядом.

– И какая связь между мной, моим детством и им? – в голосе звенела сталь. – При чём тут оно?

Я задала этот вопрос, хотя ответ уже клокотал где-то внутри. Да, именно тогда, в детстве, он впервые появился в моей жизни. Вернее… нет, не в детстве. Позже. В юности. Но раньше я просто не знала, что он есть.

Анна Викторовна беззвучно вернулась на своё место и снова взяла в руки блокнот. Её движения были обманчиво спокойны.

– А вы попробуйте, – мягко настаивала она. – А дальше посмотрим.

Лёгкая улыбка не дотягивалась до её глаз: взгляд оставался сосредоточенным и проницательным.

Я закрыла глаза, отсекая всё лишнее, и позволила памяти утащить себя вглубь.

Я родилась в маленьком городке Амурске, в его единственном родильном доме. Городок был тихим, с населением едва ли сорок тысяч, где все друг друга знали. Моя мама была девятнадцатилетней девчонкой, сама еще не вышедшей из возраста грез. Она не успела, да и, наверное, не захотела осознать себя матерью. Поэтому, недолго думая, она оставила меня на попечение своей матери – моей бабушки, а сама уехала покорять мединститут в большом городе.

Анна Викторовна, все это время внимательно слушавшая, легонько постучала ручкой по столу.